— Мев знает. Потому что ты — её minundhanem, Катасах. И баран. Совсем немножко, ведь да?
Он поцеловал её мокрые глаза.
— По мне никто так не плакал, как ты.
— Сердце Винбарра плакало, жрец.
Они замолчали, сцепив ладони, и сам чёрт бы не разобрал, кто из них был живым, кто — мёртвым.
— Как он умер? — Катасах наморщил лоб, вспоминая свои последние минуты.
— Он невовремя пришёл за тобой. Он поторопился и не завершил перерождение. Хранитель ещё не вошёл в силу, а Винбарр уже начал уходить, — Мев смотрела в огонь, и высохшие слёзы стягивали кожу, напоминали, зачем она здесь. — Таким его и встретила on ol menawi³.
— Я простил его.
— А Мев простила тебя, жрец, — она быстро двигала зрачками, что-то прикидывая. — Кера не вынесла его гибели и пришла к Мев.
— Не может быть, — Катасах засмеялся, — она предложила свою жизнь взамен его? Это было бы очень в её духе.
— Нууу она предложила тело Самоз… брата on ol menawi.
— Он таки не выжил?!
— Что ты, жрец, выжил. Ннно on ol menawi пришлось его убить…
— Какой бардак вы там устроили.! — проговорил он, потирая подбородок.
— Бардак начался, когда мы с Керой нашли Винбарра, и Мев поместила его в тело брата on ol menawi.
— Потому что крепкое тело, — одновременно сказали Мев и Катасах и заулыбались.
— Винбарр хотел вернуть en on mil frichtimen твою связь, а уже потом убирать его. С твоей помощью renaigse⁴ исцелился и стал жрецом, самозванным жрецом. — Мев помрачнела. — Мы зовём его Самозванцем. Он порвал связи по всему острову, отобрал нити жизни, он поглотил en on mil frichtimen, он сделал Винбарра своей частью. Одной из частей.
Катасах молчал и внимательно слушал.
— Ты когда-нибудь видела такое, хранительница мудрости?
— Никогда.
— Я должен поговорить с Константином. А ты иди к его minundhanem, и расскажи ей всё в точности. Они услышат друг друга, я уверен.
— А если он и тебя поглотит?
— Ничего он мне не сделает, — Катасах разжал руку, демонстрируя влажный разрез поперёк ладони, — мы связаны навсегда друг с другом, Мев.
— Ого, — только и пробормотала она, прикладывая к его ладони свою, — а кто его minundhanem?
— Разумеется, on ol menawi, прозванная де Сарде.
Мев замялась.
— Насколько Мев видит, тебе нелегко дается понимание, кто кому есть minundhanem. Как же ты понял?
— Мы говорили с Константином ещё до всего. Он много рассказал об Анне, достаточно, чтобы всё определить.
— А она знает?
— Тебе нужно идти к ней и спрашивать, я не знаю. Я даже не уверен, жива ли она. Ты же знаешь, как мы умираем без своих minundhanem.
— …баран.
— …баран. Твой собственный баран, Мев. И ещё твоего прекрасного зубастого рта.
Хранительница мудрости осмотрелась и шлёпнула себя ладонью по лбу:
— Теперь понятно, почему мы в Серене. Почему Мев в Серене. Потому что on ol menawi сейчас здесь. Знаешь, а ведь Мев уже была здесь однажды… — она начала нервно перебирать пальцы.
— Не рассказывай, это я уже тоже знаю, — Катасах вздохнул и прижал её к себе.
— Мне надо идти…
— Иди спокойно. Теперь мы никогда не потеряем друг друга. Ты у меня здесь, — Катасах крепко похлопал себя по груди.
Грудь была совершенно такой, какой её не раз видела Мев на ИХ Праздниках. Она улыбнулась и открыла глаза.
***
Де Сарде снится чёрная река. Холодная, зловещая. Берега засыпаны не то снегом, не то пеплом. Она стоит на берегу и чувствует непреодолимое желание потрогать воду рукой, но в то же время ощущает дикий иррациональный страх перед этой водой. Оскальзывается, удерживает равновесие. Тянется снова. Снова отшатывается. Бесконечно зацикленный сон.
При следующей попытке не упасть её хватает маленькая цепкая ладонь и с силой тянет прочь от воды, выше к берегу. Де Сарде удивлённо смотрит на своё белое запястье и видит на нем след мокрого отпечатка.
— Привет, on ol menawi по прозвищу де Сарде, — говорит знакомый голос с хрипотцой, и Анна узнаёт хранительницу мудрости. — На, пей. У Мев к тебе дело.
Анна машинально берет плошку с чем-то пахучим и отхлёбывает чай.
— Мев будет говорить, а ты спрашивай. Важные вещи, Анна.
Услышав своё имя, де Сарде наконец выходит из оцепенения.
Анна моргает, тревожно оглядывается на реку.
— Опять… — неожиданно тоскливо произносит она. — Я не хочу. Не хочу больше. Хватит с меня Тир-Фради.
— Ты должна вернуться, on ol menawi. Твой minundhanem по пояс в этих чёрных водах. Когда minundhanem далеко, мы начинаем умирать. Ты сейчас умираешь, как умирала Мев, когда вы с братом убили наших с Керой minundhanem. — Мев закидывает в рот что-то чёрное и хрустит, скосив глаза на подурневшую, словно высушенную горем, де Сарде. — Он заходит всё глубже и уносит с собой в смерть всех, до кого дотягивается.
— О чём ты? — Анна вновь несколько раз моргает и снова смотри на Мев уже чуть более осмысленно. — Случилось что-то плохое? Я не понимаю. Куда я должна вернуться? И мой… кто?..
— Да, on ol menawi, случилось. Когда после вашего прихода ушел ещё один minundhanem, Кера не смогла пережить это. Да и сам Винбарр тоже не стал принимать свою судьбу… В общем Мев ей сказала искать крепкое тело, — Мев активно жестикулирует, стараясь снабдить дополнительным смыслом слова. — Твой minundhanem. Renaigse. Брат. Он подошёл, потому что мой minundhanem отдал ему свою силу. Мев сделала, что должна была. Но твой minundhanem вернулся не один. И он начал отнимать жизни и перевязывать нити.
Хранительница мудрости машет на воду тёмной, словно трупной, рукой:
— Renaigse тянет нити и кормит своего гостя, Анна. Мев никогда не видела такого. Ты нужна Тир-Фради. Твой minundhanem тебя послушает.
Анна вздрагивает, трёт глаза, мотает головой — так, будто пытается отогнать сонливость, будто пытается проснуться.
— Мев, — медленно выдыхает она. — Я не понимаю, ком ты говоришь. Я не понимаю, кого ты зовёшь моим возлюбленным. Я не понимаю, зачем теперь ещё и ты пришла мучить меня. Я сделала то, чего вы все от меня требовали. Что ещё я должна сделать, что ещё отдать? Я отдала уже всё, что могла, Мев. Меня самой уже почти не осталось. Уходи, пожалуйста. Уходи.
— Да что б тебе камни варить, — вздыхает Мев, хватая Анну за лицо и приближая к ней стремительно мертвеющие застывшие глаза. Мев вынимает их из своей головы и кладет в глазницы Анны. Она вставляет пальцы ей в уши и рвёт барабанные перепонки, оцепеневшая Анна только слышит их нежное потрескивание. Вглядываясь, она чётче видит Мев, — перед ней не полумёртвое страшилище, а невысокое создание с большими грустными глазами и мелкими цветами на рожках. Ей начинают мерещиться стоны и плач. Анна в отчаянии смотрит на Мев.
— Смотри сама, on ol menawi.
Не понимая, куда смотреть, та смотрит на Мев. Хранительница мудрости широко разевает рот, и Анна падает в её бездонную зубастую пасть.
Она вскакивает от удара об землю и видит… Константина?! Тот приподнимается на локтях и смотрит на неё. Рядом стоит Кера. Она поскуливает, ёрзает и нетерпеливо мнётся.
Анна говорит голосом Мев:
— Кера, не подходи к нему. Кто ещё там? Мев не понимает.
По лицу Константина бегут тени, вот — злое лицо Винбарра, вот удивленный он сам, а это… что ЭТО такое? Анна вытирает нос локтем и разводит руками.
Преодолевая сопротивление, Анна смотрит на Константина и подходит к нему совсем близко. От него пахнет чем-то едким. Бальзамировочными мазями???
Кера что-то просит плаксивым голосом.
Анна смотрит, смотрит не отрываясь, Анна хочет отхлестать себя по щекам чтобы перестать видеть этот морок, чтобы запретить себе выдумывать небылицы, чтобы запретить себе… поверить. И не может. Анна хочет протянуть руку, хочет коснуться, хочет разрешить себе ПОВЕРИТЬ. Но не может и этого.