— А, да это пожалуйста. Мои оба племени — Речные Целители и Люди Тени, — вы можете рассчитывать на них. Только пожалуйста не пускай своих поодиночке на земли Людей Тени.
Ну знаешь, всякое бывает. Времена темные, люди одичали…
Он неловко мнется. И Анна понимает, что сейчас ему буквально стыдно за земляков.
— В наших городах тоже творится… всякое, — она устало морщится. — В трудные времена многим людям свойственно терять человеческий облик.
Некоторое время они молчат.
— Только умерев, я понял правду о многих вещах, и о долге в том числе. Надеюсь, ты сможешь меня понять, как Умеющая Найти Верное Слово. Как же я устал, Анна. Непроходимая глупость и лень делают моих земляков врагами самим себе и своей земле. Они считают, что землю погубил Самозванец, считают, ноют и продолжают просиживать зады, ожидая как бы чего стянуть у соседа или найти уши, кому поплакаться. Брали бы тяпки да шли в лес! Но нет. А я говорю, будь изначально остров здоров, никакие силы бы не повредили ему! Они не слышат меня. Они понимают только язык силы и ищут виноватых! Во всех, кроме себя, представляешь?
— Как удивительно похожи бывают проблемы таких разных обществ, — она негромко смеётся. — Вы бы знали, какую уймищу жалоб и прошений я получила, удва успев сойти с корабля! Да этой бумаги на половину леса бы хватило! Или на растопку не одного десятка каминов. И все требовали решения их проблем, в то время как сами и пальцем отказывались шевелить!
— Вот уроды, — мрачно проговорил Катасах. — И ведь не бросишь их возиться в этой своей сранине…
Они снова умолкают, рассматривая листочки в чае.
— Не знаю, увижу ли ещё Константина, но прошу тебя, пожалуйста, передай ему обязательно — Катасах на его стороне. Даже если он неправ, даже если он заблудился или зол, — ты главное ему скажи — Катасах на вашей с ним стороне, ребята. — А ты его видела ведь? Как он там? Что с ним? — Катасах заметно занервничал в ожидании дурных вестей и начал ходить взад-вперед.
— Да, я виделась с ним. Он… — Анна неожиданно улыбается, но её глаза при этом как-то подозрительно влажно сверкают. — Я не помню, когда в последний раз видела его таким счастливым. Я… все месяцы плаванья до Тир-Фради я только и думала о том, смогу ли я найти слова, чтобы попросить у него прощения. Сможет ли он простить меня. А он только улыбался. Будто бы ничего не произошло.
Катасах заулыбался, любуясь внезапно расцветшим и посвежевшим обликом Анны.
— Вы прекрасные влюбленные дети, мои дорогие дети, — заключил он. — Константин оставил прошлому всё прошедшее. Нам всем нужно двигаться вперед. Даже если с нами не согласны наши самые близкие, — он прокашлялся и отвернулся. В прошлый раз он заплатил жизнью за поддержку молодого человека. На этот раз всё могло кончиться ещё хуже. Перед внутренним взором появилось встревоженное лицо Мев с немой просьбой «вернись ко мне!».
Анна невесело улыбается.
— О, кажется, я понимаю, о чём вы, Катасах. Вы первый из всех, с кем я смогла поговорить о Константине, не подбирая слова. Единственный, с кем я вообще смогла поговорить о нём, а не о «Самозванце», как его теперь называют. Спасибо за это, — она тянет руку и впервые за весь разговор отвечает на прикосновение, легонько пожимая пальцы Катасаха.
— Спасибо, Анна. Я точно в том же положении, что и ты. И ищу, как бы доказать безопасность Константина для всех нас. Даже выговориться не получается. Спасибо, что выслушиваешь, — он улыбнулся одними глазами, и тяжёлое горькое предчувствие укусило его где-то внутри.
— Ты такая маленькая и такая сильная, я уверен — ты и только ты сможешь поджечь и исцелить его больную душу, on ol menawi. Тебе бы поспать и хотя бы немного отдохнуть, моя девочка.
— У нас есть одна немного циничная поговорка: «выспишься после смерти», — Анна усмехается. — Простите мне мой неуместный чёрный юмор, но глядя на вашу бурную посмертную деятельность, я сильно сомневаюсь, что и мне удастся выспаться в ближайшую вечность!
— Врут! Тут не до сна! — он солнечно улыбается, глядя как понемногу расслабляется Анна, и морщинки в углах ее глаз чуть смягчаются.
— Я рада, что вы вернулись, Катасах, — Анна кивает с улыбкой, но тут же вновь серьёзнеет. — Хочу спросить вашего мнения: могут ли какие-то из племён доставить проблемы? Я слышала, племя Костодувов присягнуло… новому богу. Я уже имела дело с Улланом. И не сказать, чтобы мне это понравилось. Чего стоит ждать от него?
Катасах грустно посмотрел на неё, и, буквально наступая себе на горло, нехотя произнёс:
— Среди детей Тир-Фради никогда не было и не будет единства, ибо такова природа человека, быть разделённым. Костодувы не одни такие. Ещё наши отцы воевали с ними за продажу наших сестёр на потеху renaigse. С Красными Облаками держите ухо востро. Они конечно не добывают renaigse в пищу и не продают своих же матерей, но они пойдут на всё, лишь бы получить от вас оружие и новые способы убийства, которые направят на своих же земляков. Танцующие Деревья, — он поджал губы и злобно посмотрел в сторону выхода, — если бы их вождя подрал левольг, я был бы только рад. Не мне тебя учить, Анна, — больше слушай и меньше говори.
— Спасибо, — Анна благодарно кивает. — Я запомню это. Иногда мне кажется, что лучше бы нам вообще никогда не приплывать на Тир-Фради. И бед было бы гораздо меньше. Для всех.
— Как знать, как знать, — его широкая грудь просыпалась внутрь обгоревшим прахом, — не приди вы сюда, разве мы могли быть вместе с моей minundhanem? Всё неспроста, и всё несёт свою пользу. Другое дело, что мы не сразу её видим.
Он с сочувствием смотрел на неё, и больше всего хотелось спрятать её подальше ото всех интриг, скандалов, забросить куда-нибудь на шелковичное дерево, пусть собирала бы ягоды. А Константин носил бы туда-сюда корзины. А Мев делала бы им знатные пироги, с таким густым ягодным варевом, что они бы еще дни спустя мерились бы, у кого синее язык…
Анна горестно поджимает губы, глядя на открывшуюся рану. Взгляд её темнеет, будто бы это вмиг вновь забросило её в воспоминания о роковой цепочке событий, приведших к известному результату.
— Вашему оптимизму можно только позавидовать, — она улыбается через силу. — Впрочем, и мне не на что жаловаться. Даже на свой долг и ответственность — тоже не приходится. Потому что только это проклятое чувство долга удержало меня не остаться тогда вместе с Константином, всадив себе под сердце тот же кинжал, — она говорит об этом так спокойно, так безмятежно, что становится жутко. — И тогда у меня не было бы этого второго шанса. Шанса всё исправить. Вы правы, Катасах. Ничего в мире не проходит бесследно.
— Немного самообладания, много работы над собой — и я уже почти человек, — Катасах шлепнул себя как ни в чем не бывало по совершенно целой тунике, — оказывается, в посмертии можно даже надавать по морде, — доверительно добавил он. — Я ни о чем не жалею совершенно. Говорил это ему, повторю и тебе, — будь у меня возможность прожить жизнь заново или изменить прошлое, — ничего не стал бы менять. Я бы точно так же выбрал Константина. Как и ты. Поэтому — наше дело — делать выводы из прошлого и смотреть только вперед.