— Спасибо, я запомнила.
— Нет проблем. С остальным ты отлично справляешься, — он повернулся и направился к оставленному блокноту.
Закончив с инвентаризацией, Киллиан вернулся в свой кабинет и, быстро скинув чистую футболку, заменил ее старой, потрепанной. Ему не терпелось позаниматься.
Он вернулся к боксерским грушам, вставил в уши наушники и, настраиваясь на предстоящую серию ударов, вытянул вперед руки. Но, не удержавшись, бросил мимолетный взгляд на Сэмми и с удовлетворением отметил, что она приняла подсказку.
Сконцентрировавшись на груше, Киллиан так быстро погрузился в работу, что реальный мир вмиг перестал существовать. По телу, согревая мышцы, мчался гнев со скоростью цунами, пока его мозг рисовал картины того, с чем он сражался.
Иногда это был Афганистан с сыпавшими проклятия безликими повстанцами. Иногда — безжизненное тело Ли, почти вывалившееся в выбитое окно грузовика.
Именно ремень безопасности удерживал тело раненного Ли на сиденье загоревшегося «Хамви». Именно AR-12 (прим. самозарядное гладкоствольное ружье типа винчестера) заклинило в самый неподходящий момент. Именно банк не предоставил ему нужную сумму, чтобы он смог полностью выкупить спортзал. Вот только сегодня вместо боксерской груши он представлял лицо Карла.
Никогда еще его удары не были столь мощными и настолько точными.
Внезапно Киллиан почувствовал прикосновение чьих-то пальцев к своему плечу и резко обернулся. Перед ним стояла Сэмми. В куртке и с сумкой через плечо. Сразу же стало понятно, что с начала тренировки прошло довольно много времени. Плечи ныли, а бицепсы и трицепсы жгло огнем.
— Ты уже уходишь? — спросил он и вытер полотенцем слегка обветрившееся лицо.
— Да. Мне пора домой. Нужно подготовиться к работе.
Склонив голову набок, он взглянул на часы.
«Девять вечера, пятница…»
— В кафе?..
Она покачала головой, и ее забранные в хвост волосы синхронно качнулись.
— Я работаю барменом. Два вечера в неделю в баре «У Клифа».
Этот бар находился к северу от Саути, на Эксетер-стрит. Киллиан никогда там не бывал, но кое-кто из его друзей клялся, что там подавали лучшие напитки в Бинтауне.
— Две работы, да? Выходит, ты очень занятая девушка.
— Вообще-то у меня их три, — Сэмми улыбнулась, и он вдруг осознал, что еще ни разу не видел у нее такой искренней улыбки. На ее щеках заиграли милые ямочки, и он не смог оторвать от них глаз. — Я преподаю танцы в Общественном Центре два раза в неделю.
— Ничего себе. Это в нескольких кварталах отсюда, верно?
— Да.
— И что за танцы?
— Балет.
— Неудивительно, что у тебя такая хорошая осанка, — Киллиан давно обратил внимание на особую грацию ее движений, начиная с походки и заканчивая ударами. — И как давно ты танцуешь?
Ее улыбка тут же померкла, и она отвела взгляд.
— Двадцать три года.
«Неприятный вопрос? Похоже, она готова провалиться сквозь землю. Смени тему, чувак».
— Значит, завтра у тебя тяжелый денек?
— Да. Меня ожидают все три работы.
Тихонько присвистнув, он сочувственно покачал головой.
— Звучит утомительно, — он замолчал, пытаясь сообразить, как вести себя, ведь она по-прежнему не смотрела ему в глаза, изрядно смущая его этим.
Киллиан уже решил пожелать ей спокойной ночи, но Сэмми вновь удивила его, неожиданно ответив:
— Так и есть. Всю неделю я с нетерпением жду воскресенья. Единственный день, когда можно с чистой совестью побездельничать. Ну, если не считать обеда с семьей.
— Если бы речь шла о моей семье, то я бы назвал такую встречу самой напряжной и самой изнурительной работой, — он улыбнулся, когда Саманта тихо рассмеялась, и на ее щеках вновь заиграли ямочки.
Она бросила на него взгляд из-под ресниц, но тут же опустила глаза на носки своих кроссовок.
— Ну, я пойду, труба зовет. Просто хотела пожелать тебе спокойной ночи.
Киллиан кивнул.
— Удачного вечера.
Сэмми развернулась и, направившись к выходу, помахала ему рукой через плечо.
Он проводил ее взглядом и лишь спустя некоторое время понял, что она давно ушла, а он все продолжает смотреть ей вслед. Их разговор был непродолжительным, но ему дважды удалось заставить ее улыбнуться.
«Уверен, счастливчиков, видевших ее улыбку, не так уж много. Зато у меня на счету целых две!»
Он вернулся к груше, но внезапно осознал, что весь гнев испарился.
Теперь его удары не будут такими же мощными, как вначале.