Она заметила, как сузились ее глаза, пока она оценивала проделанную работу.
Хореографическая композиция, которую она создала, хоть и не была безупречной, но в то же время могла выдержать даже жесткую критику. Ее миниатюра впечатляла свой мощью. За три минуты она почувствовала такой прилив энергии, что, казалось, могла справиться теперь с чем угодно.
«Может, я все же смогу… Почему нет? Почему бы не сделать это? Для танца, которому не суждено быть представленным публике, я работала слишком усердно».
От мысли, что она выступит на сцене перед десятками, возможно, даже сотнями зрителей, которые будут пристально наблюдать за ней, кровь застыла в жилах. Вот только реакция эта показалась ей навязанной. Какой-то автоматической. Ведь проявляться она начала только после изнасилования.
«У меня никогда не было страха перед сценой… Легкий мандраж перед выступлением, да, но не страх. Так что хватит бояться. Я не позволю ему победить!»
Внезапно Саманта увидела в зеркальном отражении не ту себя, к которой привыкла за последний год, а уверенную молодую женщину с волевыми чертами лица и решительным блеском в глазах.
Сэмми: Я в деле. 100 %.
Прошло целых пять минут, в течение которых она представляла, как у Джаз отвисает челюсть, и подруга пытается прийти в себя. И тут снова зажужжал телефон.
Джаз: ДАВАЙ, ДЕВОЧКА! СДЕЛАЙ ЭТО! Люблю тебя и горжусь!
Саманту вновь охватила паника. Сердце пустилось вскачь, а руки задрожали.
«Дерьмо! Что я наделала?»
В студии вмиг стало душно. Но не столько из-за плохой вентиляции, сколько из-за поспешного решения. Подойдя к большому окну в задней части зала, она повернула рычаг, чтобы открыть форточку, и прохладный воздух заполнил студию.
Она снова села на пол, раздвинула до предела ноги, вытянула носочки и, наклонившись вперед, уперлась локтями в подоконник. Ей нравился открывающийся из этой студии вид Бостона. Особенно вечером, когда город сиял яркими разноцветными огнями.
В такие минуты она с легкой грустью вспоминала Нью-Йорк.
Она не была там с того дня, как покинула его. Но, несмотря на то, что безумно по нему скучала, очень сомневалась, что сможет туда когда-либо вернуться. Ведь теперь он ассоциировался с местом, где была разрушена ее жизнь.
«Вот только через две недели я обязана явиться в суд…»
Чувствовать себя жертвой было не менее отвратительно, чем само преступление.
Саманта ненавидела свою панику. Свою затяжную депрессию. Ненавидела свой страх перед всем, что находилось за безопасной границей ее семьи. Ненавидела то, что приходилось резать кожу, чтобы совладать с собой. И ставшее стойким ощущение бессмысленности жизни. Она ненавидела то, что от ее прежнего яркого «я» осталась лишь жалкая оболочка. Но более всего проклинала себя за то, что не знала, как со всем этим жить… Да и вообще, возможно ли это.
Гнев переполнил душу, а непрошенные горькие слезы защипали глаза.
Сколько времени должно пройти, чтобы она перестала мучиться от осознания, что никогда не сможет иметь детей? Как скоро возродится хотя бы малая толика веры и доверия людям? И неважно, сколько раз она прокручивала в голове эти вопросы. Ответов, черт возьми, по-прежнему не было.
Когда Саманта в растяжке потянулась к своим носочкам, то задела лодыжки — участок, который она использовала в борьбе за самообладание и который случайно заметил Киллиан, после чего ей пришлось рассказать ему правду. С той ночи она уже несколько недель, выполняя данное ему обещание, не причиняла себе вреда. И когда ее пальцы скользнули по атласной ленте пуантов, поняла, что продержалась так долго лишь потому, что не чувствовала в этом потребности.
Раскрытие ее маленького грязного секрета стало для нее благословением.
Целый год это было ее позором. Ее личным адом, в котором она сгорала изо дня в день с утра и до вечера. Ее родители, если бы узнали об этом, были бы убиты горем. Сестры кипели бы от бессилия и ярости. А Джаз, которая в любых обстоятельствах оставалась спокойной и собранной, узнав, что она с собой делает, почувствовала бы опустошение.
Но теперь Киллиан разделил с ней это бремя. И это наложило на нее некую ответственность. Если она снова — пусть даже втайне от него — сделает это, то будет чувствовать себя отвратно. Разочарованной в себе обманщицей.