— Жека, я все узнал — это улица Паровозная. Точняк она — я недавно слышал гудок. А дом — не знаю какой… Но я думаю — первый, и он же последний. Все остальные на дома вообще не похожи. Ты это… ищи четырехэтажку и смотри по балконам — как увидишь голого мужика — это я.
— Ты ох*ел? Зайди в хату — простудишься.
— Не могу, Жек, там воняет… А я тут себе коврик под ноги постелил.
Бля-а-а… Я вдавил газ в пол. Воскресенье перестало быть грустным.
*****
— Геныч, но как?
— Как-как — где напи*дился — там и сгодился, — хмуро прорычал друг и отвернулся.
Геныча я обнаружил быстро и, как не смешно, — именно на балконе и в чем мать родила. Остается загадкой, как хлипкий убогий балкончик выдержал тушу моего друга и как его еще раньше не загребли в местное отделение. Хотя, сомневаюсь, что менты сами рискуют соваться в этот райончик. Как здесь жить-то можно? А ведь раньше где-то здесь жила моя Диана…
— Хочешь сказать, что ты меня вчера в этот гадюшник агитировал сорваться? — покосился я на друга.
— Не хочу. Я в "Дровах" был и Ирку Максову увидел. Не, ты прикинь, эта лярва там с каким-то додиком обжималась… А потом они свалили вместе, а я за ними… Ну, хотел удостовериться…
— И чо — удостоверился?
— Не знаю… Я за ними в "Трясогузку" прикатил, а там, похоже, эта сука меня засекла и все.
— Что все? Ты почему в таком виде? — гаркнул я на Геныча, который явно был еще не в адеквате.
— Жек, я не знаю, — он понуро уставился в окно, а мне захотелось остановить машину и обнять его.
Сейчас, завернутый в плед, который я всегда возил в багажнике на всякий пожарный, Геныч выглядел очень растерянным и несчастным. Обычно это именно он вытаскивал нас с Максом из разных переделок и вечно с нами нянчился. Представить Геныча попавшим в беду было нереально, да и напоить до беспамятства этого бычару было невозможно.
— Слышь, а почему ты в этом отстойнике какие-нибудь тапочки не прихватил? — я посмотрел на босые грязные ноги друга. Было невыносимо видеть этого Геракла в столь плачевном виде.
— Жек, ты бы видел этот притон… Да я там прикоснуться ни к чему не мог, а ты говоришь — тапочки. А теперь прикинь, что я там проснулся рядом с какой-то жуткой лошкамойкой. Жек, у меня стресс… Я ведь даже не знаю, чем я там занимался…
— А давай-ка по порядку — с того момента, как ты оказался в "Трясогузке".
— Да нет никакого порядка — подцепил какую-то телочку и пытался пасти за Иркой, потом выпили, потусили… А потом я проснулся в этой помойке — ни шмоток, ни бабла, ни мобилы. Так что, если ты не захочешь везти меня к себе, я пойму…
— Ты е**нулся, брат? — я резко затормозил тачку у обочины и, обхватив друга за шею, прижался лбом к его виску. — Геныч, ты мой брат, понял? И если завтра ты проснешься в выгребной яме, я за тобой приеду и отвезу к себе домой. Ты меня понял? А в "Трясогузку" мы сегодня же поедем и вы*бем там всех, а потом прикроем этот наркопритон. Все, погнали отмываться и согреваться, а то ты выглядишь, как большой задрот.
— Спасибо, Жека, ты тоже сегодня пи**ато выглядишь — бухал вчера? — Геныч улыбался, а глаза его подозрительно блестели. — И, слышь, хорош уже ко мне прижиматься, когда я без трусов.
— Ну и чо ты затосковал-то? — окликнул меня заметно приободрившийся Геныч, когда мы продолжили свой путь. — Расскажи хоть, как ты к мулаткиной бабульке смотался, чего раскопал?
— Она не мулатка, — напомнил я машинально и совершенно бесполезно — Генычу нравилось считать Диану мулаткой. — Долго рассказывать, да и без пол-литра не получится.
— Даже так?! — присвистнул Геныч, — Ну ладно, потерплю до дома, мне бы сейчас тоже горючее не помешало.
— А тебе особенно, — я многозначительно кивнул на голые ноги друга.
— Ага, но нельзя, наверное — хер знает, чем меня эта шмара накачала. Ладно, проехали… Ну, а что там у нас с теремком?
— С "Крепостью", — снова исправил я.
— Да какая, на хер, разница? Ты строителей натянул?
— Они меня натянули. Сегодня опять никого не было, ток бригадир приехал — борзый, сука. Завтра утром помчу — должны собраться.
— О-о, отлично, я тоже с тобой смотаюсь, — оживился Геныч.
— Да я вроде не на бой еду, а пока поговорить.
— А при чем здесь?.. Я всегда люблю послушать, когда ты обращаешься к народу. Но, главное, я пи*дец как хочу в этот терем.
— A-а, ну тогда заметано — завтра в восемь стартуем.
4.3 Женя
— Посиди-ка ты пока здесь, Геннадий потрепанный, а я тебе вынесу спортивный костюм и тапки какие-нибудь.