*** Днем ранее ***
Едва шасси железной птицы коснулись родной земли, я с надеждой и страхом включила свой телефон. Несколько сообщений от Риммы, вызовы от Тимура и Петра, почта переполнена письмами, но ни одной весточки от моего друга.
Отвратительная ассистентка Фила сообщила, что он перенес все встречи, репетиции и фотосессии и взял выходные до понедельника. Куда он мог отправиться, не связавшись со мной? Решил выгулять своего Пепито и увлекся? Некстати я вспомнила, что испанское имя Пепито символизирует личность независимую и стремящуюся к свободе. Вспомнила и усмехнулась. Это как раз про моего Феликса, вот только раньше он никогда не позволял мне переживать и предупреждал о своих внезапных вылазках. Господи, до понедельника я свихнусь от неизвестности!
А ведь у нас с Феликсом полно общих знакомых в Париже, стоит ли позвонить кому- то из них? Но для этого, как минимум, необходимо иметь голос. И у меня совершенно нет опыта в разыскивании Фила, он просто никогда не терялся, и, обычно, именно ему приходилось меня искать. Теперь мне известно, какова на вкус эта горькая пилюля.
Такси, гостиница, деловая переписка, каждый час Риммочкина микстура для восстановления голоса — все на автопилоте. И когда звонит мой Реми, я даже рада, что вынуждена беречь голос — я не в состоянии беззаботно щебетать с моим любимым мальчиком, ощущая себя морально выпотрошенной. А Реми лишь усугубляет мое состояние, жалуясь, что не может второй день дозвониться Феликсу, хотя они договорились быть на связи.
Этот бесконечный день подходит к концу, и если Феликс сегодня не найдется, мне предстоит еще как-то пережить воскресенье.
От Артурчика прилетает очередное домашнее задание, которое я именую в ответном послании убожеством, даже не раскрыв вложенного файла. Пишу письмо Ланевскому с просьбой организовать для меня рабочий кабинет, перенести в понедельник утреннюю планерку на два часа дня, обеспечить явку всего руководящего состава и пригласить Соболева. Я еще не решила, зачем он мне нужен на этом собрании и что буду с ним делать, потому что то, что сделать хочу — противоречит законам моей толерантной страны.
В попытках занять свой мозг я заваливаю Рыжика чересчур креативными идеями, пугая парня до чертиков своим бурным энтузиазмом и смелой фантазией.
К десяти часам вечера неизвестность и страх за Феликса приводят меня в тихий бар гостиницы, где, опрокинув в себя сто граммов виски, я роняю слезы под "Ланфрен-Ланфра". Заставляю бармена прокручивать композицию в третий раз и несмотря на то, что голос у меня, как у Высоцкого, парень не в силах мне отказать. Да — Риммочкина чудодейственная микстура вернула мне какой-никакой голос, но пользоваться им не хочется. Я игнорирую входящие от Дашки, Тимура, Ланевского, Влада… Влада? Ко всем чертям Влада!
Намереваясь сбросить очередной входящий звонок, цепляюсь взглядом за лицо Феликса, улыбающееся мне с экрана. Пальцы дрожат, когда я принимаю вызов.
— Фели! — возбужденно хриплю в микрофон.
— Мадам Лисицкая, я полагаю? Вас уже можно поздравить? Кстати, я не отвлек Вас от второй брачной ночи? Ау-у, малышка Ди, твой верный паж празднует ваше семейное счастье.
2.2 Диана
Феликс был пьян в лоскуты, но меня накрыло таким сумасшедшим восторгом от звучания его голоса, что было плевать на весь этот пьяный бред. Главное, что мой друг жив, он нашелся, позвонил, и он помнит обо мне, и, как всегда, дико ревнует.
— Какой же ты идиот, Фил, — отвечаю почти шепотом, не желая заострять его внимание на моей хрипоте.
— Я знаю, детка, — обреченно соглашается Феликс. — Ты счастлива сейчас?
— Очень, Фели! А сейчас — особенно счастлива!
Я знаю, что имеет в виду мой ревнивый друг, но не спешу говорить о своем несостоявшемся замужестве. Он заставил меня здорово понервничать, и пусть я доставлю ему удовольствие своей новостью, но получит он его с оттяжечкой.
— Моя любимая стерва, — хмыкнул Феликс. — Прости, детка, но искренне порадоваться у меня не получается. Откровенно говоря, мне хочется убивать твоего мужа мучительно медленно. И знаешь, что я вырву у него в первую очередь?
Я понимаю, что Влад не заслужил такого отношения, но с садистским наслаждением слушаю Феликса. Когда он добирается до разбитого сердца моего бедного блондина, во мне, наконец, включается здравый смысл:
— Фил, хватит! Прости меня, — говорю в полный голос.
— За что? Детка, что с твоим голосом? — спрашивает с беспокойством.