Холодные пальцы сжали мой подбородок в стальные тиски. Острые ногти царапнули кожу около губ. Ашира заставила меня посмотреть ей в глаза и, неожиданно, гортанно рассмеялась, запрокинув голову кверху.
Я дрожала, похолодев от ужаса и непередаваемого напряжения.
— Ты… - хрипло процедила женщина. – Такая хорошенькая. Волосы… Это неважно. Но цвет глаз… Фиолетовые. Разве не похоже на мои?
Избранница обратилась к Маргарет, которая на секунду поколебалась, но потом вполне уверенно признала:
— Да, госпожа.
Что… Что она хочет со мной сделать? Ослепить? Избить? Изуродовать? Я была готова ко всему. Кроме…
— Если бы у меня была дочка… У неё могли быть такие же светленькие локоны и прекрасные глазки. Верно? – теперь голос Аширы звучал почти благодушно.
— Вполне вероятно, госпожа, - сдержанно отозвалась Маргарет.
Я сглотнула вязкую слюну, вознося безмолвную молитву Верховным.
— Хм… - Избранница зловеще улыбнулась. – Предыдущая сломалась, не так ли? Та, что во флигеле… Разводит насекомых почем зря. Эй, малышка, станешь моей новой куколкой? Будешь моей доченькой. Сколько тебе… Лет?
— Одиннадцать, - покорно шепчу я.
— Той было… Примерно столько же, - пробормотала Ашира, - да, я решила… Маргарет, очисти чёртов флигель! Выкинь всё лишнее, ты поняла меня? Закопай, сожги, всё равно! Теперь новая крошка будет жить там. Будет моей дочуркой.
Безумие. Весь мир был безумным. И я вдруг стала частью… Театра абсурда.
***
Напрасно я надеялась на то, что беспочвенные капризы Избранницы будут проигнорированы. Нет-нет…
С этих пор окружающие с нескрываемым ядом называли меня «юной госпожой». Конечно, все понимали: то лишь изощренная игра Аширы.
А мне пришлось… Переехать во флигель.
Конечно, его разобрали, как и приказывала раннее безумная хозяйка. Большую часть мебели сожгли и труп несчастной девочки – тоже. Для меня обустроили скромную комнату.
Но я не могла избавиться от чувства тошноты. Казалось, будто по коже бегают насекомые… И, словно издеваясь, Маргарет оставила платья покойной.
Теперь мне предстояло их носить.
Они вызывали целый вихрь отвратительных ощущений. Прилипали к коже, напоминая о несчастной кончине предыдущей владелицы.
Но я не могла содрать и изрезать мерзкие платья, потому что за мной пристально следила Маргарет, которая теперь могла делать вид, будто «нянчит куколку».
— Не так и плохо, - флегматично отзывалась женщина, гордо расхаживая по флигелю, - дополнительные деньги… Здоровье у тебя крепкое и это хорошо. Будешь получать больше еды, пока ей не надоест.
Для неё я стала дойной скотиной. Но кое в чём она была права.
Сами по себе условия жизни перестали быть настолько рабскими. Меня больше не заставляли убираться до волдырей на ладонях, или стирать вещи в ледяной воде… Я могла вдоволь спать, носить неплохую одежду и даже начала наедаться.
Но, знаете… Лучше уж быть бесправной рабыней, чем встречаться с Аширой лицом к лицу.
Каждый день… Это становилось настоящей пыткой.
Она сажала меня рядом и говорила путаные, странные фразы. Насильно кормила тортом, до такого состояния, что я начинала захлебываться кашлем, а после тайком блевала на заднем дворе.
Потом Избранница нашла новую забаву. Если я «нарушала этикет», она била меня по пальцам деревянной плоской палкой. Руки опухали и жутко болели впоследствии…
Ашира могла отвесить мне пощечину, или наорать, но, всё чаще, я вынуждена была лично лицезреть её издевательства над слугами. А те смотрели на меня волками, будто обещали:
«Ничего… Настанет день, когда ты надоешь госпоже и вот тогда – попляшешь, девочка»
Ловушка. Звериная ловушка.
И я пыталась приспособиться к такой жизни. После мучительных чаепитий убегала, пряталась ото всех и тихо кричала, лишь бы не сойти с ума.
В моём разуме… Далекая, светлая жизнь – стиралась. Будто сей кошмар царил всегда.
Глава 5
Первый раз я оказалась на пороге смерти, когда мне исполнилось двенадцать лет. На тот момент спектакль Аширы прилично затянулся.
Некоторые слуги из особняка на самом деле начали считать меня её настоящей дочерью, подмечая внешнее сходство.
А я… Просто хотела заткнуть уши, лишь бы не слышать высокий голос Избранницы. Но, знаете…?
В какой-то момент отчаяние превращается в желание выжить любой ценой. Оно некрасивое. Оно расчётливое. Но единственное верное.
Поэтому я старательно притворялась милой куколкой, улыбаясь Ашире. Та женщина… Была в восторге от моих ужимок.