Зато Адель вся искрилась и сверкала, словно новогодняя елка. Ее вечерний наряд — черное платье с блестящими нитями люрекса, серебряная сумочка и огромные серебристые звезды в ушах и на шее — совершенно не сочетался с полупляжным «прикидом» остальной курортной публики. Однако «райская пташка» ничуть не смущалась любопытных, а кое-у-кого и насмешливых взглядов и, похоже, чувствовала себя в ресторанчике отеля, как рыба в воде.
— Хочешь, принесу вина? — поспешно спросил Пол.
— Еще чего! — возмутилась Адель. — Пить эту дешевую мочу из разряда «все включено»? Сегодня я угощаю тебя, Линa!
Через минуту, не взирая на бурные протесты Лины, Адель плюхнула перед русской подругой высокий стакан с подозрительной ядовито-зеленой жидкостью. Длинная соломинка выглядывала из стакана, как перископ подводной лодки из зеленых волн океана.
— One, two, tree! Начали! — скомандовала Адель и прильнула к соломинке.
— Ли-на! Ли-на! — заорали англичане. Лина почувствовала себя «темной» лошадкой, на которую в скачке сделана главная ставка, и, растерявшись, замешкалась на старте. Однако через секунду, зараженная общим безумием и восторгом, принялась послушно лакать зеленое «пойло», оказавшееся джином с мятным ликером. Но куда там! За Аделью было не угнаться. Пока Лина перебивалась маленькими глоточками, лихая девчонка отхлебнула полстакана. Затем победно оглядела «игроков», поставивших явно не на ту лошадь, и предложила повторить.
Лина отчаянно замотала головой, признала свое полное поражение и поспешила направить разговор «в светское русло».
— Вы говорили, что живете в Оксфорде? — обратилась Лина к Полу, чтобы переключить внимание Адели на своего «английского поклонника».
— Оксфорд! — оживилась Адель. — Я тоже там одно время училась. Пока не выперли…
— На каком факультете? — поинтересовалась Лина из вежливости.
— На алкогольном, — проворчал Кенни, немногословный дружок Адели. — Такую вторую пьянчужку во всем Глазго не сыщешь! Сам не знаю, и чего я к ней так привязался?…
— Тебя, кстати, никто не держит! — тут же встряла Адель. Кенни виновато улыбнулся и нежно погладил ее по руке. Адель зажмурилась и почти замурлыкала от неги, как своенравная кошечка. Она чувствовала, что все больше привлекает к себе внимание посетителей бара. Так хорошая актриса в ключевой сцене притягивает к себе, словно магнитом, взгляды зрителей.
Адель была неприлично красива для подобного заведения. Горячие карие глаза, пышные черные волосы, кокетливые ямочки на щеках заставляли всех посетителей бара сворачивать голову в ее сторону. В соблазнительной ложбинке между пышными шоколадными грудками, почти полностью открытыми нескромным взорам, выступили мелкие бисеринки пота. Так влага выступает на спелых фруктах, которые так и просятся в руки.
«Играй, Адель, не знай печали…», — в хмельной голове Лины всплыли строки незабвенного Александра Сергеевича. Москвичка заметила, что иссиня-черные кудри Адели изящно, почти «по-пушкински» обрамляют хорошенькую смуглую головку девушки. Шотландка и впрямь словно играла в тот вечер со всеми присутствовавшими в баре посетителями и от души наслаждалась эффектом, который производила как на знакомых, так и на совершенно незнакомых людей. Похоже, печаль вообще редко посещала это шаловливое юное сердце.
— Лина, останавливаться нельзя! До финиша еще далеко! — строго объявила она. — Продолжаем!
— Ли-на! Ли-на! — радостно подхватили англичане.
— Все! Больше не могу! — взмолилась Лина. — Постыдись, Адель! Вспомни, сколько мне лет! Почти, как твоей маме!
— Ka-lin-ka, ka-lin-ka, ka-lin-ka mo-ja! — радостно запела Адель в ответ и захлопала в ладоши, словно на детском празднике.
«Русские не сдаются!» — Лина припала к соломинке с отчаянием бойца, идущего в атаку. Однако Адель, понятное дело, добралась до дна первой. Похоже, подобные алкогольные гонки были для нее привычным делом, и она не любила проигрывать. «Ну просто Голливуд какой-то! «Банды Нью-йорка!» — пронеслось в голове Лины. — Даже на нашем горластом российском юге — на Ставрополье или на Кубани — и то «бойцы» не частят так свои «забугорные» и «стремянные» и не орут без передышки: «Пей до дна!».
Эту международную «кричалку» как раз тот момент озвучивали Пол и Джулия. Но «до дна» у Лины не получилось.
— Когда воротимся мы в Портленд… — к своему удивлению проорала Лина, чувствуя, что отчаянно фальшивит. Джин подействовал на нее гораздо быстрее и сильнее, чем она предполагала.
— Портленд? — насторожилась Адель, выловив из незнакомой речи ключевое слово. — Какой еще Портленд? Ты приедешь в Глазго! — объявила она тоном, не терпящим возражений. — Слышишь, Лина, ты приедешь в Глазго (не забудь взять с собой русскую водку, она у нас дорогущая!), а там уж я не растеряюсь! Ну, конечно, я поведу тебя в наш паб. Знаешь, как там проверяют: можно ли человеку еще наливать, или уже нет? Его заставляют произнести: «Меня зовут Джонни»! Если выговоришь — значит, вполне еще можешь принять на грудь. Ну же! Лина! Повтори!