«Ну, я бы не сказала, что регулярно надираться в баре называется «выпивать понемножку», — подумала Лина, однако из вежливости поинтересовалась:
— А что вы сами-то думаете о смерти Адели?
— Уверена, все это не случайно, — жарко прошетала немка. — Вначале «откинулся» Тони. Ну, помните, тот старый английский хрыч, весь в татуировках. А теперь еще померла развязная английская девица — тоже вся в наколках. Я думаю, здесь орудует банда маньяков. Они выбирают жертв лишь по одному признаку — татуировкам. Маньякам здесь раздолье, потому что эта дурацкая мода — накалывать татуировки куда ни попадя — дает широкий простор для выбора. Вот что я вам скажу, дорогуша…. зачем-то им нужны эти английские трупы с татуировками…
«Сумасшедшая, — устало подумала Лина. — И как я об этом раньше не догадалась! Петр, он же все-таки врач, тут же бы «просек» диагноз, а я… Да все с ней яснее ясного! Налицо «сверхценная идея». Значит, разубеждать психически больную тетку абсолютно бесполезно. У нее, как у любой сумасшедшей, давно сложилась в голове своя «правдивая теория абсолютного бреда». Надо же такое придумать! Татуированные трупы! Абажуры, что ли, из их кожи кто-то решил делать… Чушь!
— Ну, вам-то, Гизела, нечего бояться, — ласково, как больной, улыбнулась Лина, — у вас-то на теле, как я успела заметить на пляже, нет ни одной, даже самой маленькой татуировочки…
— Тем лучше, что я им не нужна — заявила старушка и снова жарко зашептала Лине в ухо: — Я буду у банды вне подозрений и, уж будьте спокойны, докопаюсь до истины! Надеюсь, вы будете оказывать мне поддержку?
Лина, решив теперь во всем поддакивать Гизеле, рассеянно кивнула, затем дружески пожала немке руку и, сославшись на плохое самочувствие, потрусила назад, к отелю, который начинал выглядеть в ее глазах все более и более мрачно.
Уроки русского
— Меня зовут Ханна, — женщина в черном купальнике присела на корточки возле лежака Лины и протянула узкую руку. — Увидела, что вы читаете по-русски, и вот решила познакомиться. Я чешка и немного говорю по-вашему.
— Очень приятно, — пробормотала Лина, неохотно выныривая из толстого романа, которым вновь успела увлечься. Она пожала протянутую Ханной прохладную и загорелую почти до черноты кисть. Однако настроение испортилось. Все на этом чертовом пляже словно сговорились ей мешать. Словно тут как по заказу собрались какие-то беспощадные враги книг и вообще печатного слова! Даже эта чешка не догадалась помолчать, чтобы Лина наконец дочитала главу.
Лина подняла глаза на незнакомку. Женщина была миловидной, худенькой, отлично сложенной, хотя давно уже не молодой — ближе к пятидесяти. Темные глаза ее лучились добротой, а трогательная улыбка побуждала улыбнуться в ответ.
— Мы с мужем давно живем в Мюнхене, — продолжала она, — муж болгарин, он из этих мест, поэтому отпуск мы всегда проводим на Песках. Я слышала, как вы говорили на пляже по-немецки. Хотите, дам вам почитать немецкий глянец? Правда, в этих журналах нет ничего интересного для нас, простых людей. Мир звезд и принцев крови — он ведь такой далекий, такой странный и, если честно, такой скучный!..
Новая знакомая говорила по-русски не очень уверенно, подмешивая к русским чешские и немецкие слова, но в неправильности ее речи была какая-то странная и магическая притягательность. Русские слова у Ханны выходили очень напевными и ласковыми. Ей нравилась уменьшительная форма существительных: «песочек», «солнышко», «водичка»… Лину она тоже прозвала по-славянски ласково — «Линочка».
— Вот видишь, Линочка, многие вещи у нас называются одинаково, — искренне радовалась Ханна каждому новому русскому слову, произнесенному Линой.
Муж Ханны тем временем читал газету на кириллице, не обращая на болтавших женщин ни малейшего внимания. Наконец нехотя оторвался от страницы, затем довольно натянуто — одними губами, а не глазами — улыбнулся Лине, аккуратно сложил газету и пошел к воде. Он выглядел очень эффектно. Высокий, загорелый, длинноногий, с накаченным торсом и тонкой талией, этот болгарин был разительно не похож на большинство потрепанных цивилизацией и грузом прожитых лет англичан и немцев, загоравших вокруг — одутловатых, поблекших, с изрядными пивными животами… В его глубоких темных глазах угадывались и славянская тоска, и «чертики» южного темперамента, а густые черные волосы и правильные черты лица довершали облик гордого балканского мачо. Ханна смотрелась рядом с мужем неброско, словно серенькая птичка возле пернатого красавца с ярким хвостом, к тому же, в глаза бросалась разница в возрасте. На вид мужчине не было и сорока…