— Что это с тобой, родная? Ты устала отдыхать? Ну, конечно, я скоро прилечу, мой котенок, — пробормотал сонный голос мужа. — Никуда я не денусь. Не волнуйся, Линок, на днях самолично явлюсь на Пески, как и было намечено. Ты же в курсе, что мой билет давно куплен, чемодан собран, так что ….ну потерпи совсем чуть-чуть… Я…знаешь, Лин, я в общем тоже ужасно по тебе соскучился!
— Правда? — обрадовалась Лина и вдруг почувствовала, как по коже побежали счастливые мурашки. — А как ты по мне соскучился? — спросила она уже другим, слегка капризным и кокетливым женским голосом, в котором помимо ее желания вдруг появились низкие бархатные нотки.
— Ну…, как голодный по кухне отеля «все включено», — расхохотался Петр. — А ты?
— А я, а я… А я — как путник, заблудившийся в пустыне, по глотку воды, — грустно прошептала Лина. — Петя… Ну, в общем, должна тебе признаться: я украла в Москве твой одеколон и теперь брызгаю им перед сном соседнюю подушку.
— А, так вот он куда подевался, — расхохотался Петр. — А я весь шкафчик в ванной перерыл… Ну, ладно, дорогая моя клептоманка, спокойной ночи! Кстати, а что сейчас на тебе надето?
— Почти ничего, — призналась Лина, — только черные кружевные трусики…. Здесь так жарко, а кондиционер включать опасно, боюсь простудиться.
— М-м-м, — пробормотал Петр, — боюсь, я не доживу до встречи. Умру от воздержания.
— Ну, ладно, Петь, это уже какой-то секс по телефону получается, и так мы столько денег проболтали… Целую. Крепко-крепко! Пока-пока! — голос Лины предательски задрожал, и она испугалась, что может прямо сейчас расплакаться.
— Постой, а куда целуешь-то? — лукаво уточнил Петр.
— Нууу, это ты уж сам реши, — всхлипнула Лина и первая отключила телефон.
Открытие, которого лучше бы не было
Лина проснулась и открыла глаза. В номере царил тоскливый серенький полумрак, такой всегда бывает перед рассветом. Она нашарила очки и взглянула на будильник: около пяти часов утра. Спать почему-то совсем не хотелось. Ночью ей приснился Петр. Муж нежно и подробно целовал ее, ласкал опаленное южным солнцем тело, что-то страстно и тихо шептал… Но едва пик наслаждения приближался, Петр вдруг исчезал, словно таял в полумраке комнаты.
Проснувшись, Лина испытала одновременно разочарование и радость. Слегка подзабытое счастье близости с любимым окончательно разбудило ее. Лина спрыгнула с кровати и сделала несколько энергичных махов руками. Но этого оказалось мало. Необходимо было вдохнуть всей грудью морской воздух, обнять весь мир, запеть во весь голос… Требовалось немедленно дать выход любви, вдруг охватившей Лину всю, от макушки до кончиков пальцев, чтобы радость, переполнившая ее, не разорвала истосковавшееся сердце.
Лина наскоро привела себя в порядок, натянула купальник, накинула поверх него слегка помятый пляжный сарафан и поспешила к морю.
Пляж и набережная возле отеля были пусты. Дворники еще не шуршали метлами, обмениваясь в полный голос последними курортными новостями, а уборщики не терли тряпками лежаки и не раскрывали с ворчанием тяжелые пляжные зонтики. Лине внезапно стало не по себе, и она зябко поежилась, почувствовав всей кожей предрассветный холодок и легкий морской бриз.
Возвращаться тотчас же обратно было глупо. Не для того она вылезла из-под теплого одеяла в пять часов утра. Лина решила добрести до дальнего лодочного пирса, чтобы застать ежедневное, однако от этого не менее прекрасное зрелище. Ей внезапно захотелось увидеть, как солнечный шар медленно и величественно всплывает над морем. Она знала, что следом за солнцем, буквально через несколько секунд, начнут робко петь первые птицы, потом хор сделается громче, затем будет с каждой минутой становиться все теплее, и, наконец, обычный курортный день напористо вступит в свои права, словно турист, явившийся до расчетного гостиничного часа в свой отель из аэропорта и потребовавший номер.
Лина зашла на пирс, тронула холодный металл перил, затем облокотилась на них, чтобы со вкусом полюбоваться восходом… Она обвела взглядом морскую панораму, что была похожа на полотна всех лучших маринистов одновременно и все же прекраснее их всех. Эта живая картина словно вобрала в себя талант и восхищение стихией всех тех, кто любовался ей уже не одно столетие. И вот наконец… Лина задохнулась от восхищения. Над морем, как и тысячи лет назад, торжественно поднимался огненный шар.
Воздух порозовел, и сразу стало теплее. Лина с изумлением наблюдала, как море, еще недавно почти черное, делается с каждой минутой все светлее и прозрачнее. Стали видны мелкие детали, скрытые полумраком еще несколько минут назад.