Внезапно на мелководье внимание Лины привлекло что-то большое и темное, лежавшее почти под пирсом. Она перегнулась через перила, поправила очки, вгляделась в незнакомый предмет и негромко вскрикнула.
На гальке лицом вниз лежало тело, наполовину прикрытое водой. Боже! Лина пошатнулась и судорожно схватилась за перила, чтобы не упасть в воду. Становилось все светлее, и она наконец смогла разглядеть страшные подробности. Под пирсом сиротливо лежала черная шляпка. Рядом отсвечивали под солнцем красноватые кудряшки упавшей женщины. Часть волос перемешалась с песком и илом, и от них веяло какой-то русалочьей страшной истомой. Темная накидка несчастной некрасиво задралась, под ней белел топик, испачканный кровью. В метре от распростертого тела Лина с трудом разглядела темные очки.
Сомнений не оставалось.
Это была Гизела.
Полиция на все закрывает глаза
— Это вы нашли немецкую туристку? — начал допрос свидетеля, то есть Лины, здоровенный болгарин в форме офицера полиции. В помещении было душно, и полицейский то и дело вытирал потную лысину огромным клетчатым платком.
— Я же уже обо всем рассказала вашему коллеге, господин офицер! Причем не один раз, — устало отозвалась Лина. — И о том, как Гизела вечером заходила ко мне в номер, чтобы поделиться своими подозрениями, и о том, как она отправилась прогуляться к морю. И даже о том, как я стала невольной свидетельницей смерти Тони. Извините, но самый тупой второгодник милицейского колледжа давно уже сделал бы правильный вывод из моих показаний.
Полицейский перестал писать в блокнот и нахмурился:
— Оскорбление офицера полиции при исполнении карается по закону. Выводы, какие будут сделаны из ваших показаний, вас, мадам Томашевская, пока что не касаются. Это тайна следствия.
— Слушайте, я серьезно, господин полицейский! В нашем отеле уже несколько дней творятся нехорошие дела, — зашептала Лина, с подозрением поглядывая на закрытую дверь. — Четыре смерти за одну неделю — согласитесь, это …ммммм… многовато… Странно, что все погибшие и пропавшие без вести — иностранцы. Вам так не кажется? Сдается мне. что здесь явно просматривается коррупционная составляющая….
Офицер полиции, похоже, так не считал. Он продолжал смотреть на Лину, как математик Перельман на миллион, то есть с нескрываемым презрением.
— Терпеть не могу допрашивать женщин, — усмехнулся полицейский. — Одни эмоции и ноль фактов. Допустим, умерли несколько туристов от перегрева и от излишка алкоголя. Ну и что? Подобное здесь частенько случается. На наши курорты летом съезжаются алкоголики со всей Европы. Они зажигают тут не по-детски, и кое-кто послабее в итоге отбрасывает коньки. Дело житейское, все мы смертны. Ну, а впечатлительным дамочкам, тоже как следует отдохнувшим в баре, потом мнятся всякие ужасы…
— Я не сумасшедшая и не истеричка, — одернула его Лина, — и почти не употребляю алкоголь. Бокал вина на ночь — пожалуй, единственное, что я позволяла себе в нашем баре «все включено». — (Про недавнюю попойку с англичанами и про вчерашнюю рюмку коньяка с Гизелой Лина благоразумно умолчала). — Прошу вас, господин полицейский, аккуратнее подбирать слова, когда говорите с дамой, к тому же, если эта дама — иностранка и гражданка другого государства.
— И, тем не менее, не доверять болгарским судебным медикам у нас с вами нет никаких оснований…, — толстяк сменил тон, однако продолжал гнуть свою линию.
Лина почувствовала, что страж порядка из последних сил сдерживается, чтобы не послать русскую туристку подальше со всеми ее подозрениями и догадками. Однако полицейский взял себя в руки и продолжал:
— Заключения судебно-медицинских экспертов свидетельствуют о том, что иностранные гости «Пальмы» злоупотребляли спиртным. В крови немецкой туристки тоже нашли следы алкоголя, и, увы, немало.
— Ну да, старушка любила «принять на грудь», — усмехнулась Лина, — однако это не мешало ей здраво оценивать обстановку и замечать многое из того, что оставалось незаметным для других. Между прочим, даже для вашей хваленой полиции.
— Здраво оценивала обстановку, говорите? Со столькими-то промилле алкоголя в крови? — усмехнулся полицейский.
— Позвольте спросить, а какая ваша версия, господин полицейский? Почему все эти, по вашему мнению, «алкоголики» погибали именно в нашем отеле? Мне почему-то кажется, что никакой версии у вас вообще нет, — заявила Лина без всякого почтения.
Полицейский посмотрел на нее презрительно, как учитель на второгодницу и неохотно снизошел до небольшого пояснения: