– Девушка, мы на месте, – грубоватый голос таксиста заставил вернуться в реальный мир.
Лори быстро рассчиталась по счетчику, на автомате поднялась на свой этаж и вошла в квартиру, привычным движением кинув ключи на полку в коридоре. Небрежно скинув туфли, девушка зашла в комнату, не включая свет. Душевно истерзанная, она устало прижалась к стене и спустилась по ней вниз, садясь на пол. Только сейчас молодая танцовщица смогла дать волю захватившим чувствам. Слезы потекли по щекам, но она даже не думала их стирать.
Как же так? Почему? За что?
Вопросы, ответов на которые не существовало в природе. Он мог придумать сотни причин, или просто рассмеяться из-за ее наивности, но тот мучительный миг, когда мужчина открыто заявил о своей измене не исправит ничто на свете.
Она сидела на полу пока наконец занемевшие мышцы не дали о себе знать. Пришлось вставать и включать свет. И вместе со светом снова пришла к ней та невозмутимая маска. Лори сама поражалась, откуда в ней столько сил, когда казалось и капельки не осталось. Она зашла в ванную, умылась холодной водой, смывая макияж, что растекся темными потеками по лицу. Девушка смотрела на себя в зеркало и задавалась вопросом. Что пошло не так? Почему? За что? Она же его настолько сильно любила. Сливалась с ним в танце, отдавая всю свою душу. Их называли отличной парой, потому что их чувства, передаваемые каждым движением, были настоящими. Или так она просто считала?
Достаточно! – приказала Лори себе, чувствуя, что снова готова разрыдаться, а ей нужны на завтра силы. И не только на завтра. Необходимо теперь изо дня в день запирать боль глубоко внутри, чтобы, столкнувшись с напоминаем о предательстве, смело улыбаться в ответ. Пока улыбка не станет естественной или же закрепиться фальшивой маской на лице. Потому что она не привыкла просто так сдаваться.
Пусть главное роль теперь не доступна для нее, но она не выкажет свое уныние и боль. Лори намерена добиться лучшей одиночной роли, пусть для этого ей придется всю неделю прожить в зале. На самом деле это как раз то, что ей было сейчас нужно, чтобы отвлечься от Пола и его измены. Потому что даже закрывая глаза она видела перед собой глумливое лицо Кары и своего жениха.
С этими мыслями она укуталась в спасительное одеяло, греясь его искусственным теплом и отдалась липким объятиям Морфея. Проснулась Лори намного ранее обычного, да и к сожалению древний бог мучал ее тяжелыми, угнетающими снами, которые не позволили разуму нормально отдохнуть. Желания идти куда-то и что-то кому-то доказывать несмотря на вчерашний настрой, сегодня совсем пропало. Но все же девушка заставила себя подняться с постели, собраться и поехать в студию.
Переодевшись и зайдя в пустой зал, Лори вздохнула. Она размялась привычными движениями, но после этого остановилась перед зеркало в растерянности. Что делать дальше она не знала. Раньше рисунок танца, не успев еще зародиться в голове был тут воплощен в жизнь. Сейчас все, что она могла это стоять в тишине и смотреть на себя.
Даже любимая музыка не помогала. Впервые Лори не слышала ее зова, не желала слиться с ней воедино. Пустота заполняла собой все вокруг, помещаю танцовщицу в свой вакуум. Мелодия менялась одна за другой, но ничто не могло привести девушку в движение. Пальцы на руках задрожали, и она со всей силы стиснула их, но даже физическая боль не вывела ее из неожиданного, творческого ступора.
Танец – это чувства. А ей казалось, что внутри нее все вымерло от душевных мук. И текущая мелодия неожиданно оборвалась, а вместо нее с колонок полилась дерзкая песня, которая совсем не сочеталась с девичьим настроением. Лори резко повернулась, чтобы посмотреть, кто нарушил ее уединение и застыла в немом изумлении. Снова тот мужчина. Только вот теперь она отчетливо могла рассмотреть его и поразилась своему открытию.
Чудовищно привлекательный блондин. Статный, широкоплечий, с подтянутым и крепким телом. Его пронзающие глазами цвета теплого меда завлекали в свои сети, вот только на удивление совсем не согревали. А эти совершенные ямочки, точно такими же, как и на многих плакатах, что не единожды встречались Лори, ни капли не придавали ему слащавости. Мужественность читалась в мельчайших движениях тела.
А она то думала, что к ним забрел наглый незнакомец, интересующийся танцами, и даже хотела спросить Мадам, не знает ли она кто это. Но этого мужчину их строгий хореограф знает, несомненно.