— Когда-то, — сказал он, — в Кахиши не было магии. Там были люди, что поклонялись Троим, как мы, ими правил совет лордов в великом городе Алмирия. Но потом прибыли те, кто верил в бога Алфина, и завоевали страну. Земля разделилась на провинции, что постоянно воевали.
Он хотел продолжить, но Сендара заговорила. Джулиен ощутила, а не увидела шок, что ученица говорила без разрешения. Еще и девушка. Она сказала:
— Дом Эвраяд хотел забрать трон Рамадуса. Они не справились, король убил семью. Кроме младшего. Юсуф сбежал. Он пришел в Кахиши и воссоединил провинции.
Лиан кашлянул, пытаясь завладеть властью на уроке.
— Вы знаете о Рамадусе, — сказал он. Другого ученика он мог бы выпороть — Лиан для этого хранил березовый прут.
Но это была дочь архимастера.
— Я была там, — Сендара улыбнулась. — Из всех дворов, что я видела, в Сендаре — самый роскошный. Магия во всем. В садах серебряные и золотые деревья, где поют птицы из драгоценных камней.
Парни сидели неподвижно, не оборачиваясь.
Похожее произошло на уроке о поэтах Эпохи похвалы — периоде, когда поэты Эйвара писали, чтобы добиться расположения, длинные оды монархии. В это время искусство могло процветать, ведь короли платили поэтам, но лесть заполняла те произведения. Чары давно пропали тогда, и сила Академии иссякала.
Архимастер Хендин вел урок. Весь тот год он рассказывал об эпохах поэтов. Он вел себя скромно. Он ходил с усилием, горбясь, после смерти архимастера Мира. Он расхаживал, пока говорил:
— Есть вопросы о песнях Эпохи похвалы, — сказал он. — Были ли они вершиной искусства, если льстили королям?
Вдруг заговорила Сендара:
— Отец говорит, что нет, — сказала она. — Он верит, что поэт, склонивший колено, — не человек. Только истинный человек может создавать изо всех сил.
Это был вызов всей комнате.
Чувства Джулиен в таких случаях были сложными. Она гордилась, что эта умная девушка была ее подругой. Но она ощущала и другое. Сендара потом рассказала о своем визите в Рамадус, где восхищенный принц заказал ее портрет. Картина теперь висела в позолоченной галерее двора Рамадуса. Или даже в покоях принца.
Джулиен вспоминала тогда, что было важнее слушать, а не поддаваться чувствам, что помешали Мири и Цирилле. Слушать и учиться. Сендара легко делилась с Джулиен историями о путешествиях и учебе. Джулиен знала, что ей повезло получить доступ к таким знаниям. Быть избранной этой девушкой.
Опорой мира Сендары был ее отец. Казалось, в дружбе с Сендарой Диар важно было понимать, что Элиссан Диар превыше всего. Он был самым красивым, его голос был самым богатым, и он все знал. Было несложно запомнить это — и у Джулиен не было повода сомневаться. Она редко видела архимастера Диара в деле, он учил старших учеников. Она думала, что Этерелл Лир был красивее архимастера, но скорее умерла бы, чем признала это.
Она могла принять, что Элиссан Диар, побывавший в мире, знающий много чар, по словам Сендары, был выше других Пророков. Сендара настаивала, что Академии он был нужен, а не иначе. В это можно было поверить, Джулиен вспомнила подслушанный разговор между архимастером Кервином и Пиетом Абардой, казалось, та ночь была очень давно. Если Сендара была права, влияние Элиссана Диара станет решающим. Хотя Джулиен не совсем это понимала. Мир архимастеров и их политики был сложным для нее.
Она были удивлена, что архимастер Диар, хоть и умелый, не смог помешать произошедшему с Гаредом Дексаном.
В тот день, все еще думая об отбытии Цириллы, Джулиен подняла тему впервые. Они говорили в лесу, как делали часто, когда погода была хорошей. Прошлой ночью шел дождь, пахло гниющими листьями. День был жарким даже под покровом листьев. Сендара срывала полевые цветы, на ее губах была улыбка, которую Джулиен увидела впервые. Ее разум был не здесь. Они с отцом были почетными гостями при дворах мира, видели горы и моря на юге и востоке. Ее жизнь не была заключена в комнату с треснувшим зеркалом и оливковые рощи, как и не была в рамках этого маленького дождливого острова.
Когда Джулиен упомянула Гареда Дексана, Сендара пришла в себя. Она сказала почти ехидно:
— Он был слабым, — склоняясь к подснежнику. От этого ее юбки затрепетали. — И грубым. Отец избавился от него.
— Так почему он был избран? — удивилась ответу Джулиен. Может, потому что Сендара была нежной и изящной, а говорила как пострадавшая. Джулиен не сомневалась, что Гаред Дексан мог творить гадости, и она была рада, что он ушел.