Служанки налили горячую воду из серебряных кувшинов в ванну, чтобы промыть ее волосы, и Лин резко села.
— Что такое? — испуганно взглянула на нее одна из девушек.
Лин потянулась в горячей воде.
— Мой старый друг и наставник скоро будет здесь, — сказала она, это прозвучало холодно.
* * *
День прошел, как и ожидалось: послы из Кахиши рассказали изящно продуманную историю об ужасах на северной границе. Лин Амаристот и король Гаральд приняли их в кабинете. Она слушала, щурясь, их описания нападений на деревни воинов в белом, в боевом облачении танцующих с огнем. Лин мало знала о них: они жили в горах севернее Кахиши и не слушались правления Кахиши. Между ними и двором всегда было напряжение.
Лин знала, что подумали бы хитрые лорды совета: ситуация все еще была без серьезных сражений, не война. И пока Эйвар не мог отказаться помочь сильному союзнику, было странно, что богатая страна не могла справиться с обычными бандитами. С помощью визирей, командующих армиями, король Элдакар был известен своей силой всему миру.
Но потом послы заговорили о магии. Это Лин тоже знала заранее. Их лидер, седеющий мужчина с умным лицом по имени Тарик ибн Мор сказал:
— Король Элдакар просит поскорее приехать леди Кимбралин Амаристот и помочь в этом деле.
Гаральд тут же возразил:
— Придворный поэт не покидает место у нас.
Кахишианец взглянул на нее, придворного поэта рядом с королем. Он словно сдерживался.
— Я из Семи магов Башни стекла, — сказал он. — Но король Элдакар хочет поговорить с той, что одолела демона и вернула магию вашей земле. Его не отговорить, — его тон намекал, что отговорить пытались. Лин скрыла улыбку.
— Нам нужно обсудить с советом, — сказала она Тарику ибн Мору. Она знала результат: Гаральд будет возражать, как и лорды, что искали его поддержки. Она ждала поддержки тех, кто был сильнее и умнее, как лорды Альтерра. Все согласятся, что хрупкие отношения Эйвара и Кахиши не давали выбора. Эйвар завоевали бы тысячу раз армии востока, если бы не помощь королей Кахиши годами, как и восточных поэтов. Они даже закрывали глаза на то, что в Эйваре верят в фальшивых, по их мнению, богов. Их божество — Алфин, Бог с тысячами имен — было веками в боевых кличах от Кахиши до Рамадуса и между ними.
Они не могли отказать Кахиши.
— Миледи, — сказал Тарик ибн Мор. — Нам нужно вернуться в Захру в ближайшие дни.
Она склонила голову, не моргнув. Подозрения Эдриена Летрелла мелькнули в голове. Маги. Она сказала:
— Вскоре вы получите ответ.
* * *
Той ночью она знала, что Валанир Окун злился. Она весь день ощущала его близость, не так, как с Эдриеном Летреллом, но как мелодию в другой комнате. Она играла с ним сегодня. Она впервые так делала. С его последнего визита она стала старше. Она видела, что Пророк считает это потерей. Но она это так не ощущала, не могла горевать.
Он смотрел с опаской, пока она пересекала комнату. Она ощущала себя старше, а он, казалось, не старел. На его лице почти не было морщин, черты были хорошими. У нее были похожие мысли во время встречи с ним в таверне, когда он выдал себя за Пророка по имени Террон. Казалось, горе не задевало его, словно горя и не было.
Она поняла, как он ее видит. Леди в замке. Настоящая Амаристот.
Не такой жизни она хотела. Не этого хотел для нее Дариен, отдав жизнь за нее.
Валанир встал, словно у них были официальные отношения. Она медленно приближалась. Он смотрел на нее, ошеломленно онемев. Словно стоял перед лавиной.
— Лин… — он замолк, когда она коснулась его лица. Она давно хотела сделать это. Боль притихла, появилась новая.
— Сядь, — приказ. Он сделал это, и она оказалась на нем в кресле. Его жар был против нее, он тут же ответил, как теплое вино.
Через какое-то время Валанир отстранился и посмотрел на нее. Его лицо было румяным, веки — тяжелыми. Но он серьезно сказал:
— Лин… ты этого хочешь?
— Тихо, — сказала она и прижала его ладони к своей груди. Даже сквозь ее платье его пальцы двигались умело, и она вскоре лишилась контроля над голосом. Она замерла и рассмеялась над собой. — Давно это было, — сказала она.
— Я хочу услышать этот звук снова, — сказал он, рука скользнула под ее юбки.
Дождь застучал по окнам. Лампа ярко горела. Лин извивалась и стонала, открывшись лампе. Она не смотрела ему в глаза. Он шептал ей на ухо, она и не думала, что услышит от него такое.
Слова больше его ладоней разбивали ее защиту. То, что она старалась избегать днями и ночами с помощью меча, комнаты совета и лиры, догнало ее. Сон, что повторялся ночами, его значение она стала понимать лишь недавно. Всегда одно и то же: мужчина скорчился в углу ее спальни между креслом и вешалкой и плакал. Он был спиной к ней, но она знала его. Дариен Элдемур прятал лицо в ладонях.