«Ну, такую возможность ты практически свел к нулю, верно?»
Освобождение от круговерти отчаяния давали только еда и сон. Запихнув в себя полный рацион, Марк впадал в такое отупение, что мог на короткое время заснуть. Стремясь забыться, он уговорил мрачного дендарийца, который трижды в день просовывал ему в дверь подносы, приносить лишнюю еду. Ну а поскольку наемники явно не считали свои полевые рационы особым лакомством, возражать никто не стал.
Еще один дендариец принес Марку комплект одежды Майлза из запасов «Ариэля». Знаки различия были тщательно спороты.
На третий день Марк бросил все попытки застегнуть пояс форменных брюк и перешел на трикотажные костюмы. И тут на него снизошло озарение.
«Они не смогут меня заставить играть Майлза, если я не буду на него похож!»
И с этого момента Марк потерял ощущение времени. Один дендариец так разозлился на его бесконечные просьбы о лишних рационах, что притащил полный ящик, шмякнул об пол и велел Марку больше никого не дергать. Марк остался наедине со своей операцией по самоспасению и углубился в хитроумные расчеты. Он слышал, что пленным удавалось прорыть подкоп, пользуясь одной только ложкой. А чем он хуже других?
В глубине души он понимал, что это совершенно безумная затея, но зато теперь у него появилась цель. И неожиданно оказалось, что у него слишком мало времени. Марк тщательно изучал сведения о питательности продуктов. Если бы он не шевелился, одного рациона хватило бы на целый день. Следовательно, все, что сверх того, должно превращать его в не-Майлза. Каждые четыре плитки дадут килограмм лишнего веса. Жаль, конечно, что еда так однообразна…
Но все равно времени оставалось слишком мало. В итоге он запаниковал и ел беспрерывно, пока острая боль не вынуждала его остановиться. Так он соединил удовольствие, мятеж и наказание. Ощущение было странным, но приятным.
Куин вошла без стука и решительно переключила освещение на максимальную яркость.
Марк, вскрикнув, закрыл лицо руками. Вырванный из тревожной дремоты, он перевернулся на постели и, моргая, попытался разглядеть показания хроно. Куин пришла за ним на день раньше, чем он ожидал. Видимо, дендарийские корабли летели с максимальным ускорением.
«Господи, помоги!»
— Вставай, — приказала Куин. Она наморщила нос. — Помойся. И надевай вот этот мундир.
И она положила на кровать что-то густо-зеленое с золотом. У Элли был такой вид, будто ей очень хочется швырнуть мундир ему в лицо, и по тому, как бережно она уложила костюм, Марк заключил, что он принадлежит Майлзу.
— Я встану, — ответил Марк. — И вымоюсь. Но я не надену этот мундир — и вообще никакого мундира не надену.
— Будешь делать то, что прикажут.
— Это — мундир барраярского офицера. Он олицетворяет реальную власть. Барраярцы вешают тех, кто надевает чужие мундиры.
Марк отбросил одеяло и сел. У него немного кружилась голова.
— Боги! — придушенным голосом ахнула Куин. — Что ты с собой сделал?
— Полагаю, — гордо сказал Марк, — вы все равно можете запихнуть меня в мундир. Но советую вам подумать, как это будет смотреться.
И поплелся в ванную.
Умывшись и сняв депиллятором щетину, Марк осмотрел результаты своей попытки к бегству. Жаль, времени не хватило. Правда, он снова набрал тот вес, который ему пришлось сбросить, чтобы сыграть адмирала Нейсмита на Эскобаре, плюс, может быть, немного лишнего, и всего за четырнадцать дней. Намек на двойной подбородок. Живот болезненно растянулся, так что двигаться приходилось очень осторожно.
«Мало. Для безопасности — мало».
Куин — это Куин. Не в ее натуре было сразу отступать. Когда она все же попробовала напялить на Марка барраярский мундир, он тут же ссутулился. Впечатление получилось… ну очень невоенное. Элли с рычанием сдалась и разрешила ему самому подобрать себе одежду. Марк выбрал чистую пару трикотажных корабельных брюк, мягкие тапочки и свободный гражданский пуловер Майлза с широкими рукавами и вышитым поясом. С минуту Марк раздумывал, что больше досадит Куин: если он повяжет пояс поверх округлившегося животика, по экватору, или снизу, как поддержку. Судя по ее кислому виду — внизу. Так он его и оставил.
Куин почувствовала его отчаянную отвагу.
— Развлекаешься? — саркастически спросила она.