Майлз снова прошелся по комнате, свирепо нахмурившись. Проклятая временная задержка. Он хочет знать, что там происходит прямо сейчас. Связь с помощью сжатого луча пересекает локальное пространство со скоростью света, но единственным способом получить информацию о происходящем по другую сторону цепи червоточин является записать ее, передать на скачковый корабль и отправить тот к следующей передаточной станции, где ее отошлют лучом к очередной червоточине и снова отправят в скачок, если поддержка подобного рода сервиса экономически оправдана. В районах с интенсивным потоком сообщений подобного рода корабли-курьеры совершают регулярный скачок каждые полчаса или даже чаще. Между Эскобаром и Единением Джексона курьеры летали по расписанию раз в четыре часа. Так что к задержке, вызванной ограничением скорости света, прибавлялась и другая, такая по-человечески непредсказуемая. Порой эта задержка оказывалась весьма полезной людям, ведущим сложные игры с межзвездными финансами, курсами обмена и фьючерсами. Или независимо мыслящим подчиненным, желающими скрыть чересчур подробную информацию о своей деятельности от собственных вышестоящих офицеров – для этих целей Майлз изредка пользовался подобным обстоятельством сам. Пара требований разъяснить ситуацию и ответов на них помогали выиграть достаточно времени, чтобы любые события успели благополучно разрешиться. Вот почему он сделал все, чтобы быть уверенным: его приказ о возвращении, отправленный на «Ариэль» адресован лично капитану, убедителен и кристально ясен. Но Бел не отозвался притворно-скромным «Что вы имеете в виду, сэр?». Бел вообще не ответил.
– В системе курьеров нет никакого сбоя, а? Прочие сообщения по этому же маршруту проходят?
– Да, сэр. Я проверила. Информация движется нормально на всем пути к Единению Джексона.
– Они зарегистрировали план полета к Единению Джексона. Они действительно совершили скачок через ту самую точку выхода?…
– Да, сэр.
«Так его разэтак, четыре дня назад.» Майлз мысленно разглядывал схему сети червоточин. На стандартном кратчайшем пути от Эскобара до Единения Джексона не было отмечено известных точек перехода, ведущих в какие-то интересные места. Вряд ли он мог себе представить, чтобы Бел в этот момент решил поиграть в Бетанскую Астроэкспедицию и отправился на разведку. В очень редких случаях корабли уходили в прыжок по какому-нибудь совершенно типовому маршруту, но не материализовывались с другой стороны туннеля, безвозвратно превратившись в облако кварков в ткани пространства-времени из-за тонкого дефекта в корабельных стержнях Неклина или в схеме контроля, вживленной в нервную систему пилота. Хотя на таком коммерчески интенсивном маршруте скачковые корабли-курьеры отслеживали состояние трафика и немедля доложили бы о подобном исчезновении. Майлз пришел к решению – точнее, его подтолкнули к нему, и уже одно это подогрело его темперамент еще на пару градусов. В последнее время такая ситуация стала для него непривычной: обманом быть втянутым в действие, где события контролирует не он. «Проклятье, это не входило в мои планы на сегодняшний день.»
– Хорошо, Сэнди. Объяви о совещании штаба. Капитан Куинн, капитан Ботари-Джезек, коммодор Джезек – в конференц-зал «Триумфа», так быстро, как только они успеют собраться.
Такой список имен заставил Герельд приподнять брови, хотя ее руки уже порхали над интерфейсом комм-пульта, исполняя приказ. Весь Внутренний круг. – Мы вляпались во что-то серьезное, сэр?
Он выдавил едкую улыбку, и постарался придать своему голосу немного легкомысленности: – Всего лишь серьезно нам досаждающее, лейтенант.
Не совсем так. Что было на уме у этого младенца-идиота, его братца Марка, когда он затребовал десантный отряд? Дюжина дендарийских солдат в полной экипировке – это немалая огневая мощь. Однако в сравнении с военными ресурсами, скажем, Дома Бхарапутра… их мощь достаточна, чтобы ввергнуть их в чертову пучину множества неприятностей, но ее не хватит, чтобы огнем проложить себе дорогу обратно. Его люди – боже, Таура! – слепо идущие вслед за невежественным Марком к какому-то тактическому безумию, доверчиво считая, что он – это Майлз… Эта мысль привела его в бешенство. В голове вспыхнули красные огни и заревели сирены. «Бел, почему ты не отвечаешь?»
В главном конференц-зале «Триумфа» Майлз тоже принялся вышагивать по помещению, наматывая круги вокруг большого стола с тактическим дисплеем, пока Куинн, сидевшая опершись подбородком на руки, не приподняла лицо и не проворчала: «Слушай, почему тебе не сесть?» Куинн была не так встревожена, как он: она еще не начала грызть ногти. Пока что они представляли собой аккуратные, не вошедшие в фазу затмения полумесяцы. Майлз нашел это слегка успокаивающим. Он с размаху сел во вращающееся кресло. Но ботинок его по-прежнему продолжал отбивать по полу приглушенный ритм. Куинн посмотрела было на это, нахмурилась, открыла рот, закрыла и покачала головой. Он утихомирил собственную ногу и продемонстрировал Куинн зубы в быстрой и неискренней ухмылке. К счастью, прежде, чем его нервная энергия сумела воплотиться в еще более раздражающий окружающих навязчивый тик, появился Баз Джезек.
– Елена только что отбыла с «Сапсана», – доложил Баз, усаживаясь в свое любимое кресло и по привычке вызывая на комм-пульте интерфейс технической службы флота. – Она должна появиться через несколько минут.
– Хорошо, спасибо, – кивнул Майлз.
Когда Майлз впервые с ним встретился, инженер был высоким, тощим, темноволосым и потрясающе несчастным человеком чуть моложе тридцати; это было почти десять лет назад, тогда же, когда на свет появились Дендарийские наемники. Тогда флот состоял из самого Майлза, его телохранителя, дочери телохранителя, предназначенного на слом устаревшего грузовика с находящимся в суицидальной депрессии скачковым пилотом, плюс плохо продуманной схемы быстрого обогащения с помощью контрабанды оружия. Майлз в качестве лорда Форкосигана принял у База вассальную присягу еще прежде, чем изобрел адмирала Нейсмита. Теперь Базу было почти сорок, и он оставался точно таким же тощим и почти таким же темноволосым, и столь же молчаливым, но уже обладавшим невозмутимой самоуверенностью. Своей неподвижностью и скупыми движениями он напоминал Майлзу цаплю, затаившуюся в камышах на берегу озера.
Елена Ботари-Джезек, как и обещала, вошла в помещение вскоре за ним, и уселась рядом со своим мужем-инженером. Оба были сейчас на дежурстве, поэтому обозначили свою встречу лишь взаимными улыбками и быстрым касанием рук под столом. Она одарила улыбкой и Майлза. Во вторую очередь.
Из всего дендарийского Внутреннего круга, знавшего, что он – лейтенант лорд Форкосиган, Елена, безусловно, была к нему ближе всех. Ее отец, покойный сержант Ботари, был принесшим вассальную присягу оруженосцем и личным защитником Майлза с самого дня его рождения. Майлз и Елена, сверстники, выросли практически вместе, потому что графиня Форкосиган отнеслась с материнским интересом к девочке, наполовину сироте. Елена знала адмирала Нейсмита, лорда Форкосигана и просто Майлза лучше, чем кто бы то ни было во всей вселенной.
И предпочла выйти замуж за База Джезека… Майлз находил удобным и полезным думать о Елене как о собственной сестре. Молочной сестре, какой она была почти что взаправду. Она была такой же высокой, как и ее муж, с коротко подстриженными иссиня-черными волосами и бледной кожей цвета слоновой кости. Майлз по-прежнему видел в ее орлином профиле эхо черт лица сержанта Ботари, схожего физиономией с борзой; но неведомой генетической алхимией свинец его уродства преобразился в золото ее красоты. «Проклятие, Елена, я все еще люблю тебя…» Майлз оборвал эту мысль. Теперь у него есть Куинн. Или, во всяком случае, она есть у адмирала Нейсмита – его половины.