А еще я помню, как однажды он разбудил меня рано утром и показал два билета в кинотеатр, что было очень редко, т.к. в нашем городке отродясь его не было, и ходить в кино нам удавалось не часто. Я вскочила, не помня себя от счастья, на ходу оделась, напрочь забыв о завтраке, и выбежала на улицу к отцу, который ждал меня у крыльца. Мы сели в автобус, который через два часа привез нас прямо к кинотеатру. Я незамедлительно покинула автобус, и, не дожидаясь отца, влетела в дверь небольшого здания, которое скромно звалось кинотеатром. Здание ничем не отличалось от большинства других стоящих рядом, но ни одно из них не манило запахом свежего попкорна. Я подбежала к «Стойке счастья», тут же отыскала глазами гору золотистого попкорна и попросила парнишку за стойкой насыпать его в самое большое ведро, которое у них есть. К этому времени подоспел отец, он расплатился за попкорн и за большой стакан колы, а себе взял небольшой пакет чипсов. Он позволял себе съесть чипсы только когда мы ходили в кинотеатр. Мы сели на пухлый диван зеленого цвета и начали ждать начала сеанса.
Такие редкие, но счастливые моменты, я помню до сих пор.
Эта ночь была неспокойной. Я просыпалась много раз, в промежутках мне снились сны в виде отрывков из разных фильмов. То я видела призраков и просыпалась в онемении во всем теле. То я взбиралась на скалу и срывалась оттуда из-за скользких перчаток, но больше всего меня порадовал сон, где я выиграла в лотерею один миллион долларов и не знала, что с ним делать. Какая же я бестолковая, проснувшись, сказала я себе…
В конце концов, часа в 4 утра я проснулась последний раз, выругалась, посмотрела на часы, так и не осознав до конца, сколько было времени, и заснула.
Утром я еле заставила себя встать под противный писк будильника. Умылась, причесалась, натянула штаны серого мышиного цвета, не знаю, почему позволила себе приобрести их, майку цвета другого грызуна, господи, и с каких это пор меня тянет на вещи таких цветов.
Я сбежала по лестнице, влетела уже в хорошем настроении в кухню, где мама стояла у плиты и дожаривала последнюю партию пирожков с начинкой из тушеной капусты и только после обратила внимание, что отец спокойно сидел за столом и читал газету.
– Доброе утро! Пап, у тебя сегодня выходной?
– Нет, родной, именно так он любил меня называть, в те редкие моменты, когда мы собирались вместе. У меня есть замечательная новость. Мы дождемся маму, и я все расскажу.
Когда мы все оказались за столом, отец предложил сначала позавтракать, тем самым заставив меня сгорать от нетерпения. Но от маминых пирожков я бы ни за что не отказалась.
Когда каждый допил свою чашку ароматного кофе с молоком, папа решил прервать обет молчания и сказал:
– Вчера я ездил в большой город к старому другу, который жил когда-то недалеко от нас. Мы учились в одном классе и дружим еще с тех пор. Он предложил мне работу. У него своя автомастерская и ему необходимы золотые руки. По счастливой случайности я такими обладаю. Оплата почасовая, послушайте, я уже все посчитал, и если я буду работать по 12 часов в день, то мы сможем оплачивать квартиру, питаться и копить тебе, родной, на учебу. А у тебя будет возможность понять, чем бы ты хотела зарабатывать себе на жизнь.
– Пап, во-первых, я еще не совсем пришла в себя от твоей новости, и пока не понимаю, рада я или нет, как и мама, если ты обратишь на нее внимание, то увидишь на ее лице огромный, жирный знак вопроса. А, во-вторых, если мы все-таки решимся последовать твоему решению, то я не буду сидеть в ожидании, когда ты подкопишь мне на учебу, я смогу внести и свой денежный вклад, мне давно не 15 лет. Это здесь нет перспективы найти достойную работу молодой девушке, если только не пойти в твои подмастерья и стать вторым лучшим другом твоему железному товарищу.
– Дорогой – слово, наконец, вставила мама. – Когда ты решил, что нам пора менять свою жизнь?
– Это было не так давно, Кэти, не более трех месяцев назад.
– Интересно, и как именно ты пришел к этому решению? Что тебя не устраивает в нашей жизни? И почему я узнаю об этом в самый последний момент? «Я больше не имею права голоса в этом доме?» – не переставала задавать она вопросы.
– Дорогая, ты считаешь наше существование жизнью? Т. е. то, что я вижу своих дочь и жену, полноценных два, а то и один раз в неделю, это жизнь? То, что наша дочь проживет здесь всю жизнь, и, если повезет, устроится официанткой в единственную забегаловку в нашем городе под названием «У Крис», это жизнь? Или опять же если повезет, выйдет замуж за какого-нибудь мясника, нарожает ему четверых детей и будет проводить дни, обслуживая мужа и детей в четырех стенах, это жизнь?