Никто не боится карликов. Даже лорд Тайвин не боялся, хотя у Тириона был арбалет.
— Ты стонешь, когда тебя трахают? — спросил он ее.
— Если это угодно милорду.
— Возможно милорду будет угодно тебя задушить. Именно так я поступил с моей прежней шлюшкой. Думаешь, твой хозяин станет возражать? Определенно, нет. У него сотни таких, как ты, а я у него один, — на этот раз, когда он оскалился, то увидел тот страх, который хотел.
Иллирио возлежал на пышной тахте, пожирая острый перец и мелкий лучок из деревянного блюда. Его лоб был украшен испариной, а поросячьи глазки сияли над толстыми щеками. Драгоценности на его пальцах засверкали, когда он взмахнул рукой: оникс и опал, тигровый глаз и турмалин, рубин, аметист, сапфир, изумруд, гагат и нефрит, черный бриллиант и зеленый жемчуг. Я мог бы прожить годы, продавая эти кольца, задумался Тирион, однако, мне бы понадобился мясницкий тесак, чтобы присвоить их.
— Проходи, присаживайся, мой маленький друг, — Иллирио пригласил его движением руки.
Карлик вскарабкался в кресло. Оно было слишком велико для него. Это был целый трон, приспособленный для могучей задницы магистра — украшеннй подушками и оснащенный толстыми прочными ножками, способными выдерживать его вес. Всю свою жизнь Тирион Ланнистер прожил в мире, который был слишком велик для него, но в доме Иллирио Мопатиса его чувство несоответствия приобрело гротескные масштабы. Я словно мышь в пещере мамонта, подумал он. Но у мамонта неплохой винный погреб. От этой мысли ему захотелось выпить. Он попросил вина.
— Как тебе девушка, которую я прислал? — осведомился Иллирио.
— Если бы я хотел девушку, я бы ее попросил.
— Если она тебе не угодила…
— Она сделала все, что от нее требовалось.
— Надеюсь. Ее обучали в Лиссе, где лучше всех учат искусству любви. Королю она очень понравилась.
— Я убиваю королей, разве ты не слышал? — Тирион злобно улыбнулся поверх чаши с вином. — Мне не нужны королевские объедки.
— Как пожелаешь. Лучше приступим к еде, — Иллирио хлопнул в ладоши, и в комнату вбежали слуги.
Начали они с похлебки из крабов и удильщика и холодного супа из яиц с лаймом. Затем появились перепелки в меду, седло барашка, гусиная печень в винном соусе, пастернак в масле и молочный поросенок. От одного вида этого изобилия Тириону стало дурно, но он заставил себя из вежливости попробовать ложку супа, и, едва попробовав, обо всем забыл. Хоть поварихи и были старыми и толстыми, но дело свое знали отменно. Никогда прежде он не ел ничего вкуснее, даже при дворе.
Обсасывая косточки куропатки, он спросил Иллирио про утренний вызов. Толстяк пожал плечами.
— Неприятности на востоке. Астапор пал, Миэрин тоже. Гискарские рабовладельческие города, настолько древние, что весь мир — юнец по сравнению с ними.
Поросенок был разрезан на ломти. Иллирио дотянулся до одного с корочкой, взял руками, и обмакнул в сливовый соус.
— Залив Работорговцев далеко от Пентоса, — Тирион насадил гусиную печенку на кончик ножа. Отцеубийца проклят как никто, размышлял он, но я мог бы научиться наслаждаться этим адом.
— Это так, — согласился Иллирио. — Но мир — это одна большая паутина, и никто не может прикоснуться к одной нити, не потревожив остальные. Еще вина? — Иллирио засунул в рот перец. — Впрочем, нет, есть кое-что получше, — он хлопнул в ладоши.
На звук пришел слуга с блюдом, накрытым крышкой. Он поставил его перед Тирионом, и Иллирио потянулся над столом, снимая крышку.
— Грибы, — объявил магистр, когда донесся запах. — С легким ароматом чеснока, купающиеся в масле. Мне сказали, что вкус весьма изысканный. Возьми один, мой друг. А лучше два.
Тирион уже понес толстый черный гриб в рот, когда что-то в голосе Иллирио вдруг заставило его остановиться на полпути:
— После тебя, милорд, — он толкнул блюдо к хозяину.
— Нет, нет, — магистр Иллирио толкнул грибы обратно. На мгновенье показалось будто озорной мальчишка выглянул из обрюзгшего тела торговца сыром. — После тебя, милорд. Я настаиваю. Повариха приготовила их специально для тебя.
— В самом деле? — Он вспомнил повариху, муку на ее ладонях, тяжелые груди, пронизанные темно-голубыми венами. — Очень мило с ее стороны, но… нет, — Тирион осторожно положил гриб обратно в озерцо масла, в котором он плавал.