— Немногие заплывают так далеко, а те, что добираются, закупают шелк и пряности с Нефритового моря, после чего поворачивают к дому.
— Тогда из Браавоса? Говорят, пурпурные паруса ходят до Асшая и островов Нефритового моря.
— Браавосцы — потомки беглых рабов. Они не торгуют с Заливом Работорговцев.
— У нас хватит денег, чтобы купить корабль?
— И кто его поведет? Ты? Я? — Дорнийцы не были мореходами с тех пор, как Нимерия сожгла свои десять тысяч кораблей. — Моря вокруг Валирии опасны и кишат пиратами.
— Хватит с меня пиратов. Давай не будем покупать корабль.
Это все еще игра для него, осознал Квентин, как в тот раз, когда он повел нас шестерых на поиски старой могилы Короля-Стервятника. Геррис Дринкуотер и не думал о том, что они могут потерпеть неудачу или вообще погибнуть. Похоже, даже смерть троих друзей ничему его не научила. На это есть я. Он знает, что я осторожен так же, как он отважен.
— Похоже, здоровяк прав, — сказал сир Геррис. — Плевать на море, мы можем добраться и по суше.
— Ты знаешь, почему он так сказал, — ответил Квентин. — Он скорее умрет, чем еще раз ступит на борт корабля.
Здоровяк страдал морской болезнью каждый день их путешествия. В Лиссе ему потребовалось четыре дня на восстановление. Им пришлось снять комнаты в гостинице, чтобы мейстер Кедри мог уложить его на перину и поить отварами и зельями, пока его щеки не порозовели.
Это правда, что добраться до Миэрина можно и по суше. Старые валирийские дороги приведут их туда. Драконовы Дороги — так называли эти огромные каменные мостовые Вольных Земель, но та, что вела на восток из Волантиса в Миэрин, получила и другое, более зловещее имя — дорога демонов.
— Дорога демонов опасна, и поход будет слишком долгим, — сказал Квентин. — Тайвин Ланнистер пошлет своих людей к королеве, как только весть о ней достигнет Королевской Гавани, — отец Квентина был в этом уверен. — Людей с кинжалами. Если они доберутся до нее первыми…
— Будем надеяться, что ее драконы учуют их и сожрут, — сказал Геррис. — Что ж, если мы не можем найти корабль, а ты не согласен ехать верхом, остается только возвращение домой, в Дорн.
Приползти в Солнечное Копье с поджатым хвостом? Разочарование отца будет невыносимым для Квентина, а Песчаные Змейки изведут его насмешками. Доран Мартелл доверил ему судьбу Дорна, он не мог подвести отца, пока был жив.
Хатхай трещал, трясясь на своих окованных железом колесах, и мерцающий жар, поднимавшийся от улиц, придавал фантастический вид всему вокруг. Посреди торговых складов и пристаней, магазинов и всевозможных прилавков в порту царила толчея. Тут и там торговали свежими устрицами, железными цепями и кандалами, фигурками для игры в кайвассу, вырезанными из слоновой кости и нефрита. Здесь были храмы, где моряки приносили жертвы иноземным богам, и тут же рядом — публичные дома, с балконов которых женщины зазывали проходящих мимо мужчин.
— Взгляни на ту, — посоветовал Геррис, когда они проезжали мимо очередного борделя. — Мне кажется, она влюблена в тебя.
И сколько же стоит любовь шлюхи? По правде говоря, девушки смущали Квентина, особенно хорошенькие.
Когда он впервые приехал в Айронвуд, его поразила Инис — старшая из дочерей лорда Айронвуда. Хотя он ни словом не обмолвился о своих чувствах, но годами лелеял мечты… пока ее не определили в жены сиру Райену Эллириону, наследнику Божьей Благодати. Когда он видел ее в последний раз, один сын был у ее груди, а другой цеплялся за юбку.
После Инис были близняшки Дринкуотер — две юные рыжеволосые девицы, любившие охотиться, лазать по скалам и вгонять Квентина в краску. Одна из них подарила ему первый поцелуй, но которая — он так и не узнал. Для брака близняшки — дочери рыцаря-ленника — были слишком низкого рода, но Клетус не считал это помехой для поцелуев: "Когда женишься, можешь взять одну из них в любовницы. Или обеих, почему бы и нет?" Квентин знал много причин, почему нет, так что почел за лучшее прекратить отношения с девушками, и второго поцелуя не случилось.
Совсем недавно самая юная из дочерей лорда Айронвуда преследовала Квентина по всему замку. Гвинет было всего лишь двенадцать — мелкая костлявая девчонка, чьи каштановые волосы и темные глаза выделяли ее из голубоглазого, светловолосого семейства. Она была умной, быстрой на слова и действия, и с воодушевлением убеждала Квентина дождаться, пока она расцветет, чтобы он мог на ней жениться.