— Ломас Длинный Шаг сказал правду. Дорога просто чудо.
— Ломас Длинный Шаг? — переспросил Утка.
— Писец, давно умерший, — сказал Халдон. — Он странствовал по миру всю свою жизнь и написал две книги о землях, в которых побывал. Он назвал их "Чудеса" и "Рукотворные чудеса".
— Мой дядя подарил их мне, когда я был еще ребенком, — сказал Тирион. — Я перечитывал их, пока они не развалились на части.
— "Боги создали семь чудес, а смертные создали девять", — процитировал Полумейстер. — Весьма нечестиво смертным обойти богов, но что поделаешь. Каменные дороги Валирии были одним из девяти чудес, описанных Длинным Шагом. Пятым, насколько я помню.
— Четвертым, — сказал Тирион, в детстве выучивший все шестнадцать чудес. Дядя Герион любил ставить его на стол во время праздников и заставлял повторять их. И разве мне это не нравилось? Стоять там, среди подносов, когда все взгляды устремлены на меня, и доказывать всем, какой я умный маленький бес. Долгие годы он лелеял мечту, что однажды отправится путешествовать по миру и своими глазами увидит все чудеса, описанные Длинным Шагом.
Лорд Тайвин положил конец этим надеждам перед шестнадцатыми именинами сына-карлика, когда Тирион попросил у него разрешения отправиться путешествовать по Девяти Вольным Городам, как сделали его дядья в этом возрасте. "На моих братьев можно было положиться в том, что они не опозорят Дом Ланнистеров, — ответил тогда его отец. — Никто из них не женился бы на шлюхе." А когда Тирион напомнил ему, что через десять дней он станет взрослым и вольным путешествовать куда ему заблагорассудится, лорд Тайвин ответил: "Не бывает вольных людей. Только дети и дураки думают по-другому. Езжай, конечно. Надень шутовской костюм и становись на голову, развлекая лордов специй и королей сыра. Только знай, что ты сам будешь платить за себя и выбрось из головы мысли о возвращении." Так попытка мальчика сопротивляться потерпела крах. "Если ты ищешь полезное занятие, оно у тебя будет," — добавил отец. Чтобы отметить его взросление, на Тириона возложили ответственность за все дренажные канавы и водохранилища Утеса Кастерли. Наверное, он надеялся, что я упаду туда. Но Тирион разочаровал Тайвина: дренажные канавы никогда не осушались и вполовину так же хорошо, как когда были поручены ему.
Мне нужна чаша вина, чтобы смыть вкус Тайвина изо рта. А полный мех помог бы мне еще больше.
Они ехали всю ночь. Тирион спал урывками, клюя носом и неожиданно просыпаясь. Время от времени он начинал сползать с седла, но сир Ролли хватал его за руку и рывком затаскивал обратно. К рассвету ноги карлика ныли, а ягодицы были натерты и ободраны.
Так они ехали еще один день, прежде чем достигли развалин Гойан Дрое, раскинутых по берегам реки.
— Легендарная Ройна, — произнес Тирион, заметив медленные зеленые воды с вершины холма.
— Малая Ройна, — уточнил Утка.
— Она самая. Кажется, довольно симпатичная речка, но даже самый маленький из зубцов Трезубца вдвое шире, и все три гораздо стремительнее. Город тоже не поражал воображение. Гойан Дрое никогда не был большим, вспомнил Тирион написанное в книгах, но это было красивое место, зеленое и цветущее — город каналов и фонтанов. До войны. Пока не пришли драконы. Тысячу лет спустя каналы заросли тиной и камышом, а у прудов со стоячей водой вились рои мух. Разбитые камни храмов и замков вросли в землю, а на берегах реки качались кривые старые ивы.
Среди этого запустения все еще обитали немногочисленные жители, ухаживая за маленькими садами, поросшими сорняками. Цокот копыт по старой валирийской дороге заставил большинство заползти обратно в свои норы, но те, что посмелее, задержались на солнце, безразлично уставившись пустым взглядом на проезжающих всадников. Одна голая девочка с грязными коленками, казалось, не могла отвести от Тириона глаз. Она раньше никогда не видела карлика, догадался он, и уж тем более безносого. Он скорчил ужасную гримасу и высунул язык — девочка заплакала.
— Что ты сделал? — спросил Утка.
— Я послал ей воздушный поцелуй. Все девушки плачут, когда я их целую.
За спутанными ивами дорога резко закончилась и они повернули на север, срезая путь. Они ехали вдоль реки, пока заросли не расступились около старого каменного причала, полузатопленного и окруженного высокими бурыми сорняками.
— Утка! Халдон! — раздался крик.
Тирион повернулся в ту сторону и увидел мальчика, который, стоя на крыше низкого деревянного здания, размахивал широкополой соломенной шляпой. Это был хорошо сложенный, высокий и гибкий юнец с копной темно-синих волос. Карлик предположил, что ему лет пятнадцать-шестнадцать или около того.