Джон до сих пор не привык к тому, что стюард приносит ему еду и накрывает на стол. Не так давно он сам подавал завтрак лорду-командующему Мормонту.
– Три зёрнышка и один зажаренный ворон, – сказал Скорбный Эдд. – Отлично, м’лорд, только Хобб уже сварил яйца, чёрную колбаску и приготовил печёные яблоки с черносливом. Печёные яблоки просто превосходны, если не считать чернослива. Лично я бы чернослив есть не стал. Как-то раз Хобб нафаршировал им курицу вместе с каштанами и морковью. Никогда не доверяйте поварам, милорд. Нашпигуют тебя черносливом, когда ты этого меньше всего ожидаешь.
– Позже. – Завтрак мог подождать, а Станнис ждать не станет. – Сегодня ночью происшествия в лагере с пленными были?
– Нет, м’лорд, с тех пор, как вы поставили охранников присматривать за другими охранниками.
– Хорошо.
Под Стеной заперли тысячу одичалых – пленников Станниса Баратеона, захваченных во время разгрома орды Манса Налётчика. Среди заключённых находилось много женщин, и некоторые охранники выкрадывали их из-за частокола, чтобы согреть свою постель. Так поступали все подряд: люди короля, королевы, даже кое-кто из чёрных братьев. Мужчины есть мужчины, а это были единственные женщины на тысячу лиг вокруг.
– Сдались ещё двое одичалых, — продолжил Эдд. – Мать с девочкой, вцепившейся в её юбку, и с закутанным в мех младенцем, но он был мёртв.
– Мёртв, – повторил следом ворон. Это было одно из любимых птичьих словечек. – Мёртв, мёртв, мёртв.
Каждую ночь к ним прибивалось всё больше вольного народа – голодные и полузамёрзшие создания, спасавшиеся бегством во время битвы под Стеной только для того, чтобы приползти назад, осознав, что им негде больше укрыться.
– Вы допросили мать? – спросил Джон. Станнис Баратеон разгромил орду Манса Налётчика и захватил в плен самого Короля-за-Стеной… Но за Стеной всё ещё оставались одичалые: Плакальщик, Тормунд Великанья Смерть и ещё тысячи других.
– Да, м’лорд, – ответил Эдд. – Но она знает лишь то, что ей удалось бежать во время битвы и спрятаться в лесу. Мы досыта накормили её овсянкой и отправили за забор, а младенца сожгли.
Сожжение мёртвых детей перестало волновать Джона Сноу, а вот живых – другое дело. Он вспомнил: «Два короля, чтобы пробудить дракона. Сперва отец, потом сын, чтобы оба умерли королями». Эти слова прошептал один из людей королевы, когда мейстер Эйемон промывал ему раны. Джон отмахнулся, посчитав их всего лишь горячечным бредом раненого, но мейстер Эйемон придерживался другого мнения.
– В королевской крови есть сила, – предупредил старый мейстер. – И люди получше Станниса проделывали с ней вещи и похуже.
«Король может быть жестоким и беспощадным, да, но причём тут грудное дитя? Только чудовище способно бросить живого ребёнка в огонь».
Джон отлил в темноте, наполнив ночной горшок под недовольное бормотание пернатого любимца Старого Медведя. Волчьи сны становились всё сильнее, и он обнаружил, что помнит их, даже проснувшись. Призрак знает, что Серый Ветер мёртв. Робб умер в Близнецах, преданный теми, кого считал друзьями, и его лютоволк погиб вместе с ним. Бран с Риконом тоже убиты, обезглавлены по приказу Теона Грейджоя, бывшего некогда воспитанником их лорда-отца… Но если сны не лгут, их лютоволки сумели спастись. Один из них появлялся у Короны Королевы и спас Джону жизнь.
«Вероятно, это Лето. Это у него шкура была серой, а у Лохматого Песика – чёрной».
Ему стало интересно, могла ли хоть какая-то часть души его мёртвых братьев перейти в их волков.
Джон наполнил таз из кувшина рядом с кроватью, умыл лицо и руки, надел чистую одежду из чёрной шерсти, затянул шнурки на чёрной кожаной куртке и обул пару поношенных сапог. Ворон Мормонта понаблюдал за ним проницательными чёрными глазами, а потом выпорхнул в окно.
– Считаешь меня своим рабом? – Джона обдало утренним холодом, пока он затворял окно, сделанное из толстых ромбов жёлтого стекла. Он вдохнул полной грудью, чтобы стряхнуть с себя ночной морок. Ворон улетел. «Эта птица слишком умна». Долгие годы она была спутником Старого Медведя, но это не помешало ей клевать его лицо, когда тот умер.
За дверью спальни начинался лестничный пролёт, спускавшийся в большую комнату, убранство которой составляли обшарпанный сосновый стол и дюжина дубовых стульев, обитых кожей. После того, как Станнис обосновался в Королевской башне, а от сгоревшей башни лорда-командующего остался один остов, Джон расположился в скромной келье Донала Нойе, находившейся за арсеналом. Потом, разумеется, ему нужно будет подыскать себе помещение попросторнее, но сейчас, пока он свыкается с ролью командующего, и это вполне сойдёт.