Жёлтые глаза лютоволка подмечали всё вокруг. В зарослях кустов, запутавшись в ветках, висят кишки. От распоротого живота поднимается пар, наполненный запахом крови и мяса. Уставившаяся невидящим взором на рогатую луну голова с обглоданными до костей щеками. Пустые глазницы, шея, торчащая рваным обрубком. Блестит красно-чёрное озерцо замёрзшей крови.
«Люди».
Весь мир смердел ими. Живыми их было столько, сколько пальцев на человеческой лапе, но теперь – ни одного.
«Мертвы. Их нет. Мясо».
Когда-то они носили плащи с капюшонами, но теперь жаждущие плоти волки изорвали одежду в клочья. Бороды на лицах, которые ещё сохранились, были покрыты сосульками и замороженными соплями. Останки уже почти скрыл под собой падающий снег, такой яркий на чёрных обрывках плащей и штанов.
«Чёрные».
В нескольких милях отсюда беспокойно заёрзал маленький мальчик.
«Чёрные. Ночной Дозор. Они из Ночного Дозора».
Лютоволку было наплевать. Они – мясо, а он голоден.
Глаза трёх волков горели жёлтым огнём. Раздув ноздри, лютоволк повёл головой из стороны в сторону, а потом обнажил клыки и зарычал. Волк помоложе отскочил назад. Лютоволк чувствовал в нём страх. Прихвостень – это он знал наверняка. А вот одноглазый ответил рычанием и двинулся навстречу, загораживая дорогу.
«Вожак. И он меня не боится, хотя я вдвое больше».
Их глаза встретились.
«Варг!»
Два зверя сцепились, волк и лютоволк, и уже не осталось времени на раздумья. Мир превратился в клубок зубов, когтей и летевшего во все стороны снега. Они катались, кружились, рвали друг друга. Остальные волки рычали и щёлкали зубами вокруг них. Челюсти лютоволка сомкнулись на скользкой от инея шерсти, на тонкой, словно высохшая ветка, конечности, но одноглазый царапнул когтями по его брюху, вырвался из хватки, перекатился и напал снова. Жёлтые клыки вцепились в горло Лето, но он стряхнул седого двоюродного брата, словно тот был крысой, и сам бросился в атаку, сбив врага на землю. Катаясь клубком, царапаясь и брыкаясь, они сражались, пока оба не покрылись ранами, и их собственная свежая кровь не раскрасила снег. Но наконец старый волк опрокинулся на спину, показав брюхо. Лютоволк укусил его пару раз, обнюхал зад и задрал над ним лапу.
Хватило пары щелчков зубами и угрожающего рычания, чтобы прихвостень и самка признали его своим вожаком. Теперь стая принадлежала ему.
И добыча тоже. Принюхиваясь, лютоволк переходил от человека к человеку, пока не остановился у самого крупного из тел, безликого, вцепившегося в чёрную железяку. Обрубок второй руки был перемотан у запястья жгутом. Из перерезанного горла медленно сочилась кровь. Волк коснулся её языком, лизнул разорванное безглазое лицо – нос и щёки, а потом, впившись зубами в шею, вырвал из неё кусок и проглотил. Ещё никогда мясо не казалось ему таким вкусным.
Покончив с трупом, он подошёл к следующему и сожрал самые лучшие куски. Вокруг падал снег, а с веток деревьев за ним наблюдали вороны: нахохлившиеся, темноглазые и молчаливые птицы. Остальные волки довольствовались объедками: первым – старый волк, за ним – самка и уже потом – младший самец-прихвостень. Теперь они принадлежали ему. Они стали его стаей.
«Нет, – прошептал мальчик. – У нас другая стая. Леди мертва и, возможно, Серый Ветер тоже, но где-то остались Лохматый Пёсик, Нимерия и Призрак. Ты помнишь Призрака?»
Образ падающего снега и пирующих волков начал бледнеть. Его лица коснулось дыхание тепла, успокаивая, словно материнский поцелуй.
«Огонь, – подумал он. – Дым».
Нос дёрнулся, почуяв запах жареного мяса. Лес исчез. Вернувшись в общинный дом и своё искалеченное тело, Бран уставился на огонь. Мира Рид переворачивала над пламенем кусок свежего, шипящего и подрумянивающегося красного мяса.
– Как раз вовремя, – сказала девушка. Бран потёр глаза тыльной стороной ладони и, извернувшись, сел, привалившись спиной к стене. – Едва не проспал свой ужин. Следопыт добыл кабаниху.
Позади девушки Ходор жадно вгрызался в кусок горячего подгоревшего мяса, кровь и жир стекали по его бороде, а между пальцев вился дымок.
– Ходор, – жуя, бормотал конюх. – Ходор, ходор.
Его меч лежал на земляном полу рядом с ним. Опустившись на колени, Жойен Рид откусывал от своей порции маленькие кусочки и пережёвывал каждый из них не меньше дюжины раз прежде, чем проглотить.