– Это корни чардрева, – сказал он. – Помнишь сердце-древо в богороще, Ходор? Белое дерево с красными листьями? Дерево не может тебе навредить.
– Ходор.
Ходор двинулся вперед, спеша за провожатой и её факелом, уходящими всё глубже под землю. Они миновали ещё одно ответвление, затем другое, и вошли в гулкую пещеру, размером с Великий Чертог Винтерфелла. В ней было полно каменных зубцов, свисающих с потолка, и ещё больше торчащих из пола. Дитя Леса в плаще из листьев показывало между ними путь. Время от времени она останавливалась и нетерпеливо махала им факелом. «Сюда – казалось, говорил он, – сюда, сюда, быстрее».
После этого ответвлений стало ещё больше, как и пещер, и откуда-то справа до Брана донесся звук падающей воды. Посмотрев в ту сторону, он увидел глядящие им вслед, светившиеся в свете факела глаза с узкими зрачками. «Ещё Дети Леса, – сказал он себе, – «девочка» живет здесь не одна». Но ему также припомнились и сказки Старой Нэн о детях Генделя.
Повсюду оказались корни: они прорастали сквозь землю и камень, закрывали одни проходы и поддерживали потолок в других. – «Все оттенки цветов исчезли», – неожиданно понял Бран. Мир состоял из чёрной земли и белого дерева. У сердце-древа в Винтерфелле корни походили на ноги великана, но эти были ещё толще. И Брану никогда не доводилось видеть их в таком количестве. «Должно быть там, над нами, растет целая роща чардрев».
Свет снова померк. Несмотря на маленький рост, «дитя, которое не было ребенком» когда хотела, могла двигаться быстро. Когда Ходор поспешил за ней, что-то хрустнуло у него под ногами. Он остановился так резко, что Мира и Жойен едва не врезались ему в спину.
– Кости, – сказал Бран. – Это кости. – Пол коридора был завален костями птиц и зверей. Но там были и другие кости – большие, которые, должно быть, принадлежали великанам, и маленькие, которые вполне могли принадлежать Детям Леса. С обеих сторон из выдолбленных в камне ниш на них взирали черепа. Бран увидел медвежий и волчий, полдюжины человеческих, и почти столько же черепов великанов. Все остальные были небольшие и странной формы. – «Они принадлежат Детям Леса». – Внутри ниш росли корни, они обвивались вокруг, проникали внутрь и прорастали наружу каждого из черепов. Поверх некоторых из них восседали вороны, наблюдая за пришедшими блестящими чёрными глазами.
Последняя часть путешествия во тьме оказалась самой крутой. Ходор проделал последний спуск на ягодицах, под треск ломаемых костей, шорох земли и гальки. «Девочка» ждала их около естественного моста над зияющей пропастью. Там внизу, в темноте, Бран услышал звук льющейся воды: «Подземная река».
– Нам придётся перейти через него? – спросил Бран после того, как Риды скатились вслед за ним. Предстоящее его пугалo. Если Ходор споткнётся на таком узком мосту, то они будут долго падать.
– Нет, мальчик, – ответило Дитя Леса: – Обернись.
Она подняла свой факел вверх, и его свет, казалось, стал падать по-другому и как-то изменился. Один миг пламя было красным и жёлтым, наполняя пещеру алым сиянием; затем все цвета растаяли, оставив лишь чёрный и белый. За спиной ахнула Мира. Ходор повернулся.
Перед ними в гнезде из сплетённых корней чардрева, словно на троне, обнимавшем его увядшее тело, как мать обнимает ребенка – спал мертвенно-бледный лорд в чёрных одеждах.
Его тело было настолько истощённым, а одежда истлевшей, что сперва Бран принял его за ещё один труп, за мертвеца, который умер так давно, что сквозь него проросли корни. Кожа, которую ещё можно было разглядеть на теле лорда-мертвеца, была белой, за исключением кроваво-красного пятна, расползшегося с его шеи на щеку. Белые волосы были редкими и тонкими, словно те усики на древесных корнях, и такими длинными, что касались пола. Вокруг его ног, подобно змеям, обвились корни. Один из них пронзал бедро сквозь штанину и выходил из плеча. Прямо из черепа росла россыпь тёмно-красных листьев, a на лбу торчали серые грибы. Остатки белой кожи плотно обтягивали лицо, но даже она истончилась, и то тут то там сквозь неё проступали бурые и жёлтые кости.
– Вы трёхглазая ворона? – услышал Бран свой голос. – «У трёхглазой вороны должно быть три глаза. У него есть только один, да и тот красный». – Бран чувствовал, что глаз изучает его, сияя в свете факела словно омут, наполненный кровью. Из глазницы второго глаза рос тонкий белый корень, спускающийся вниз по щеке к шее.
–…Ворона? – Голос бледного лорда был сухим. Губы двигались медленно, будто забыли, как произносить слова. – Когда-то, да. В чёрных одеждах и с чёрной кровью.