— Прикажете сопровождать, милорд? — спросил Гарс.
— Авось как-нибудь сам найду Королевскую башню. — Джон терпеть не мог, когда дозорные таскались за ним, как утята за уткой.
Ребята Железного Эммета уже вовсю рубились во дворе тупыми мечами. Джон остановился поглядеть на Коня, прижавшего к колодцу Хоп-Робина. Хорошим бойцом может стать. Хоп-Робин — иное дело: он колченогий и каждый раз ежится со страху, получая удар. Из него разве что стюард выйдет. Конь повалил его, и на этом бой закончился.
— Молодец, — сказал Джон, — только щит держи повыше, когда нападаешь. Иначе тебя мигом убьют.
— Понял, милорд, — сказал Конь. Хоп-Робин, которого он поднял на ноги, неуклюже поклонился лорду-командующему.
На дальней стороне двора упражнялись рыцари Станниса: люди короля в одном углу, люди королевы в другом. Из-за холода их было немного.
— Мальчик! — услышал Джон, проходя мимо них. — Эй! Мальчик!
Джона после избрания лордом-командующим еще и не так называли. Не обращая внимания, он шел дальше.
— Сноу, — не унимался голос. — Лорд-командующий!
— Сир? — отозвался на сей раз Джон.
Рыцарь был выше его дюймов на шесть.
— Валирийскую сталь носят не для того, чтобы чесать себе задницу.
Послушать этого молодца, так он прославленный рыцарь. В битве сир Годри Фарринг убил великана, который убегал от него: подскакал сзади, вонзил копье в спину, спешился и срубил маленькую великанью головку. За это люди королевы прозвали его Годри Победителем Великанов.
Джон вспомнил Игритт, поющую «Я последний из великанов».
— Я пользуюсь Длинным Когтем, когда есть нужда, сир.
— Насколько хорошо? — Сир Годри обнажил собственный меч. — Покажи нам. Я не сделаю тебе больно.
Надо же, какой добрый.
— В другой раз, сир. Неотложное дело.
— Да ты трусишь, я вижу. — Сир Годри обернулся к своим друзьям и пояснил для недогадливых: — Трусит.
— Прошу извинить. — Джон повернулся к ним спиной и зашагал дальше.
Черный Замок в бледном утреннем свете являл собой унылое зрелище. «Я командую не столько крепостью, сколько руинами», — с горечью сказал себе Джон. Башня командующего вся выгорела, от трапезной осталась куча обугленных бревен, башня Хардина выглядит так, точно рухнет при первом порыве ветра… хотя она уже много лет так выглядит. Над всем этим стоит Стена, грозная и неприступная. На ней кишат строители, приделывающие новую лестницу к остаткам старой, — они трудятся от зари до зари. Без лестницы на Стену можно подняться только в клети с помощью ворота — а ну как одичалые вздумают напасть снова?
На Королевской башне реял, хлопая на ветру, золотой боевой штандарт дома Баратеонов. Еще недавно там стояли Джон с Атласом и Глухим Диком Фоллардом, осыпая стрелами теннов и вольный народ. На крыльце тряслись двое людей королевы, сунув руки под мышки и прислонив копья к двери.
— Тряпичные рукавицы никуда не годятся, — сказал им Джон. — Скажите Боуэну Муршу, чтобы выдал вам по паре кожаных на меху.
— Так и сделаем, — сказал тот, что постарше. — Спасибо, милорд.
— Если руки до тех пор не отвалятся, — добавил молодой. — Раньше я думал, что нет холоднее места, чем Дорнийские Марки, — много я знал!
«Ничего ты не знал, — подумал Джон. — Как и я».
На середине лестницы ему встретился идущий вниз Сэмвел Тарли.
— Ты от короля?
— Да. Мейстер Эйемон передал ему письмо.
— Ясно. — Некоторые лорды доверяют мейстерам читать свои письма, но Станнис вскрывает печати сам. — Хорошие новости?
— Не очень, судя по его виду, — понизил голос Сэм. — Хотя говорить об этом не полагалось бы.
— Ладно, не говори. — Хотел бы Джон знать, кто из отцовских знаменосцев отказал Станнису на сей раз. Когда к нему перешел Кархолд, король не преминул об этом оповестить. — Как поживает твой длинный лук?
— Я нашел хорошее пособие по стрельбе, но делать куда трудней, чем читать. Все руки в мозолях.
— Ничего, держись. Ты нам понадобишься, если Иные нагрянут ночью.
— Очень надеюсь, что этого не случится.
У королевской горницы тоже стояли часовые.
— К его величеству, милорд, нельзя входить при оружии, — сказал старший. — Прошу отдать нам меч и ножи.
Зная, что спорить бесполезно, Джон подчинился.
В горнице было тепло. На белой шее сидящей у огня леди Мелисандры мерцал рубин. Игритт огонь только поцеловал, а жрица — сама огонь, и волосы у нее цвета крови и пламени. Станнис стоял у грубо вытесанного стола, за которым когда-то ел Старый Медведь. Весь стол занимал кусок кожи с большой картой Севера: один край прижимала сальная свечка, другой — стальная перчатка.
В шерстяных бриджах и стеганом дублете король, видимо, чувствовал себя столь же неловко, как в кольчуге и латах. Лицо бледное, борода подстрижена так коротко, что кажется нарисованной, от черных волос осталась только кайма вокруг лысины, в руке пергамент со взломанной печатью из темно-зеленого воска.
Джон преклонил колено.
— Встань. — Король сердито тряхнул пергаментом. — Кто такая Лианна Мормонт?
— Дочь леди Мэг, ваше величество. Самая младшая. Ее назвали в честь сестры моего лорда-отца.
— Чтобы добиться расположения твоего лорда-отца, несомненно. Знаю я эти штуки. Сколько девчонке лет?
— Десять или около того, — подумав, ответил Джон. — Могу я узнать, чем она прогневила ваше величество?
— «Медвежий Остров не признает иного короля, — прочел вслух Станнис, — кроме Короля Севера, имя которому — СТАРК». Десятилетняя девочка смеет выговаривать своему законному королю! — Его бородка лежала на впалых щеках, как тень. — Никому об этом не говорите, лорд Сноу. Людям довольно знать, что ко мне примкнул Кархолд. Не желаю, чтобы твои братья сплетничали об оплевавшем меня ребенке.
— Как прикажет ваше величество. — Джон знал, что Мэг Мормонт и ее старшая дочь ушли на юг с Роббом — но если даже обе они погибли, у Мэг есть еще дочери, некоторые уже с собственными детьми. Может, они тоже отправились с Роббом? Уж одну-то из взрослых леди должна была оставить в замке как кастеляна. Непонятно, почему Станнису отвечает Лианна, младшая дочь. Будь письмо к Мормонтам запечатано лютоволком вместо коронованного оленя и подписано Джоном Старком, лордом Винтерфелла, ответ, возможно, был бы другим… Поздно сетовать: Джон сделал свой выбор.
— Сорок воронов разослано, — жаловался король, — а в ответ только молчание либо дерзости. Где почтение, которым каждый верноподданный обязан своему королю? Все знаменосцы твоего отца повернулись ко мне спиной, кроме Карстарков. Или Арнольф Карстарк — единственный человек чести на Севере?
Арнольф Карстарк приходится дядей покойному лорду Рикарду. Он остался кастеляном в Кархолде, когда Рикард и его сыновья ушли на юг с Роббом, и первым прислал ворона, присягнув на верность королю Станнису. «У Карстарков просто выбора нет, — мог бы сказать Джон. — Рикард предал лютоволка и пролил львиную кровь; олень — единственная надежда Кархолда».
— В столь смутные времена даже человек чести не сразу поймет, в чем его долг. Ваше величество — не единственный король, требующий, чтобы все повиновались только ему.
— Где были другие короли, лорд Сноу, — вступила в разговор Мелисандра, — когда одичалые напали на вашу Стену?
— За тысячу лиг отсюда, глухие к нашему зову, — признал Джон. — Я этого не забыл, миледи, и никогда не забуду. Но у отцовских знаменосцев есть жены, дети и простой люд, которым в случае неверного выбора грозит гибель. Его величество требует от них слишком многого. Дайте им срок.
— Для чего? Чтобы получить такой вот ответ? — Станнис скомкал письмо Дианны.
— Даже на Севере люди страшатся гнева Тайвина Ланнистера, и Болтонов тоже лучше не делать врагами: недаром эмблемой им служит человек с содранной кожей. Север стоял за Робба, проливал за него кровь, умирал за него, он сыт по горло горем и смертью, а теперь ваше величество предлагает северянам сменить короля. Стоит ли упрекать их за промедление? Некоторые из них, уж простите, видят в вас всего лишь еще одного претендента, обреченного на провал.