- Вот вы где, - сказал он, улыбаясь им с высоты седла. – Вы огорчили меня, сбежав таким образом. Неужели вам так быстро надоело мое гостеприимство?
В этот момент Кира схватила камень и запустила ему в голову. Камень пролетел мимо на добрый фут, и Рамси снова улыбнулся:
- Вы будете наказаны.
Вонючка вспомнил отчаянный, испуганный взгляд Киры. Она никогда не выглядела такой молоденькой, как в тот раз, все еще наполовину девчонка, и он ничего не мог сделать. Она вывела их прямо на нас, думал он. Если бы мы разделились, как я предлагал, один из нас мог бы сбежать.
От нахлынувших воспоминаний стало трудно дышать. Вонючка отвернулся от света с блестящими от слез глазами. «Чего он теперь от меня хочет?» - в отчаянии подумал он. «Почему он просто не оставит меня в покое? В этот раз я ничего плохого не делал, почему они просто не оставят меня в темноте? Он бы получил крысу, толстую, теплую и извивающуюся…»
- Может, стоит его помыть? – спросил Маленький Уолдер.
– Его светлости нравится, что он воняет – сказал Большой Уолдер. – Поэтому он и назвал его Вонючкой.
Вонючка. Меня зовут Вонючка, рифмуется с «колючка». Это надо запомнить. Служи и подчиняйся, помни, кто ты есть, и с тобой не случится ничего дурного. Он обещал, его светлость обещал. Даже если бы он захотел воспротивиться, у него просто не хватило бы сил. Их выбили из него, выдрали, извели голодом. Когда Маленький Уолдер вытащил его, а Большой Уолдер махнул светильником, выводя его из темницы, он пошел, послушный как собака. Если бы у него был хвост, он бы его поджал.
Если бы у него был хвост, Бастард бы его отрезал. Мысль пришла незваной, подлая мысль, опасная. Его светлость больше не был бастардом. Болтон, не Сноу. Мальчишка-король на Железном Троне узаконил права Лорда Рамси, позволил носить фамилию его лорда-отца.
Назвать имя Сноу значило напомнить о его незаконном происхождении и вызвать его черную ярость. Вонючка должен это запомнить. И свое имя, он также должен запомнить свое имя. На долю секунды оно выскользнуло из памяти, и он так сильно испугался, что споткнулся на крутых ступеньках темницы и порвал бриджи о камни, оставив кровавые отпечатки. Маленькому Уолдеру пришлось толкнуть его светильником, чтобы заставить подняться и продолжить путь.
Когда они вышли во двор, ночь уже опустилась на Дредфорт, и полная луна поднималась над восточной стеной замка. В ее бледном свете на замерзшей земле лежали тени высоких треугольных зубцов, как ряд острых черных зубов. Воздух был сырой и морозный, полный полузабытых запахов. «Мир, - сказал себе Вонючка,- так пахнет мир». Он не знал, сколько времени провел в подземельях, но точно не меньше полугода. Столько, или еще больше. А что если прошло пять лет, или десять, или даже двадцать? Заметил бы я? Что если я сошел с ума там внизу, и половина моей жизни уже прошла? Нет, это глупость. Не могло пройти так много времени. Мальчишки остались мальчишками. Если бы минули десять лет, они бы уже выросли. Он должен это запомнить. Я не должен позволить ему свести меня с ума. Он может отрезать мне пальцы на руках и ногах, выдавить мне глаза и отрезать уши, но он не сможет отнять мой разум, пока я ему не позволю.
Маленький Уолдер шёл впереди с факелом в руке, Вонючка смирно шёл следом, а Большой Уолдер - сразу за ним. Собаки в конурах лаяли, когда они проходили. Ветер закружил по двору, пробирая его сквозь грязные лохмотья, так что он порылся гусиной кожей. Ночной воздух был холодны и сырым, но он не заметил ни малейших признаков снега, хоть зима и явно была на носу. Интересно будет ли он ещё жив, когда пойдёт снег? «Сколько у меня будет пальцев на руках? На ногах?». Он поднял руку и поразился тому, какая она белая, какая измождённая. «Кожа да кости», он подумал. «У меня руки старика». Не мог ли он ошибиться насчет мальчишек? А что если они, если уж на то пошло, вовсе и не Маленький и Большой Уолдеры, а сыновья тех мальчиков, которых он знал?
Большой зал был тёмным и дымным. Ряды факелов горели справа и слева, зажатые в костяных руках, выступающих из стен. Высоко над головой проходили почерневшие от дыма деревянные стропила, свод потолка терялся в тени. Воздух был спёртым от запахов вина, эля и печенного на огне мяса. Живот Вонючки громко заурчал от всех этих ароматов, а рот наполнился слюной.
Подталкиваемый Маленьким Уолдером, он, спотыкаясь, прошёл мимо длинных столов, за которыми ели воины из гарнизона. Он чувствовал на себе их взгляды. Лучшие места, возле помоста, были заняты любимцами Рамси, приспешниками бастарда. Бен Боунс, старик, который заботился о любимых охотничьих собаках его светлости. Дэймон, названный Дэймоном Потанцуй- для-меня, светловолосый и веселый. Грунт, который потерял свой язык из-за того, что неосторожно отзывался о лорде Руссе. Кислый Алиан. Скиннер. Желтый Дик. Ниже сидели другие, которых Вонючка знал в лицо если не по имени: присяжные рыцари и сержанты, солдаты и тюремные надзиратели и палачи.Но незнакомцы, чьих лиц он не знал, тоже здесь были. Некоторые прикрывали нос, когда он проходил мимо, пока другие смеялись над его видом. Гости, Вонючка подумал, друзья его светлости, и меня привели развлечь их. Волна страха окатила его.
Бастард Болтонcкий сидел за головным столом в кресле своего лорда-отца и пил из отцовской чаши. Вместе с ним на помосте сидело два пожилых человека, Вонючка с первого взгляда понял, что оба они лорды. Один был
худощав, с суровыми глазами, длинной белой бородой, и лицом таким же жестким, как зимний лёд. На нём был камзол из дранной, грязной медвежьей шкуры. Под ним он носил плетенную кольчугу, которую не снял даже за столом. Второй лорд тоже был худой, но сутулился в отличие от первого, который сидел прямо. Одно его плечо было заметно выше другого, и он склонился над своим блюдом, как стервятник над падалью. У него были жадные серые глаза, жёлтые зубы и спутанная седая борода, раздвоенная на конце. Лишь несколько седых волосков всё ещё оставалось на его покрытой пятнами голове, но плащ на нём был мягким и добротным, из серой шерсти, отделанный соболиным мехом и застегнутый на плече кованной серебряной пряжкой в виде звезды с расходящимися лучами.
Рамси был облачён в черные и розовые цвета: черные сапоги, черные пояс и ножны, черный кожаный камзол поверх розового бархатного дублета, в прорезях которого виднелся темно-красный атлас. В его правом ухе мерцал гранат в форме капли крови. Однако, не смотря на всё великолепие наряда, он по-прежнему был некрасивым, крупно-костным, с покатыми плечами, с той рыхлостью, что с годами грозила превратиться в полноту. Кожа его была розовой и прыщавой, нос − широким, рот − маленьким, а волосы длинными, темными и сухими. Губы у него были широкими и мясистыми, но самым заметным в его внешности были глаза. У него были отцовские глаза: маленькие, близко посаженные, необычайно блёклые. Призрачно-серые, так порой называют этот оттенок, но на самом деле глаза эти были почти бесцветными, как два осколка грязного льда.
Завидев Вонючку, он улыбнулся.
- Вот и он. Мой старый испытанный друг.
Мужчинам, сидевшим рядом с ним он сказал: - Вонючка был со мной с детских лет. Отец подарил мне его в знак своей любви.
Лорды обменялись взглядами.
- Я слышал, твой слуга погиб, - сказал тот, у которого одно плечо было выше другого. - Говорили, его убили Старки.
Лорд Рамси хихикнул. "Железные люди скажут вам, что то что мертво никогда не умрет, но восстанет снова, и станет крепче и сильнее. Как Вонючка. От него пахнет могилой, хотя, судите сами."
- Он воняет нечистотами и застарелой блевотиной, - лорд с разными плечами отшвырнул в сторону кость, которую грыз, и вытер пальцы о скатерть. - У тебя была какая-то необходимость навязать нам его общество во время еды?