Что-то схватило его.
Когда это произошло, его крик превратился в вопль. Бран схватил горсть снега и бросил ее, но существо даже не моргнуло. Черная рука полезла ему в лицо, другая к животу. Его пальцы были как железные. Он собирается вырвать у меня кишки.
Но внезапно Лето оказался между ними. Перед глазами Брана мелькнула кожа, рвущаяся как дешевая ткань, он услышал хруст костей. Он увидел оторванное запястье, извивающиеся бледные пальцы, выцветший черный рукав. «Черный», — подумал он. — "Он носит черное, он был Дозорным.
Лето бросил руку, повернулся и вонзил зубы в шею мертвеца. Когда большой серый волк освободился, он держал (в зубах) большой кусок бледного гнилого мяса, вырванного из горла твари.
Оторванная рука все еще двигалась. Бран откатился от нее. Лежа на животе, царапая снег, он смотрел на деревья, покрытые снегом, и бледное оранжевое свечение между ними.
Пятьдесят ярдов. Если он сможет проползти пятьдесят ярдов, они не схватят его. Перчатки стали влажными, когда он цепляясь за корни и камни, пополз по направлению к свету. Чуть дальше, чуть дальше. Затем ты сможешь отдохнуть у огня.
Последний луч света уже потух среди деревьев. Настала ночь. Холодные Руки рубил и колол окруживших его мертвецов. Лето повалил одного и рвал зубами его лицо. Никто не обращал внимания на Брана. Он немного прополз вверх, волоча бесполезные ноги. Если бы я смог добраться до пещеры…
"Ходоооор"-донесся стон, откуда-то снизу.
И вдруг он был уже не Бран, сломанный мальчик, ползущий по снегу, внезапно, на полпути до холма он стал Ходором, и видел все его глазами. Крича, он пошел, качаясь на ногах, отбросив все в сторону, упав на одно колено, он начал вставать снова. Бран вытащил меч Ходора из-за пояса. Глубоко внутри он слышал бедного Ходора, по прежнему скулящего, но продолжал оставаться им - семью футами ярости со старым железом в руке. Он поднял меч и опустил его на мертвеца, лезвие с чавкающим звуком вошло в мокрую шерсть и сгнившую кожу, вспоров плоть и кости под нею.
— ХОДОР! — зарычал он и полоснул еще раз. На этот раз голова мертвеца слетела с шеи и в следующее мгновение он возликовал….пока пара мертвых рук слепо не потянулись к его горлу.
Бран попятился назад истекая кровью, Мира Рид оказалась рядом, ее лягушачье копье вошло глубоко спину существа. «Ходор», снова взревел Бран, поднимаясь (?) в гору. "Ходор, ходор." Жойен слабо шевелился там, где она опустила его на землю. Бран подошел к нему, опустил меч и взяв мальчика на руки Ходора пошатываясь встал на ноги. "ХОДОР!" — проревел он.
Мира повернулась обратно к холмам, стараясь держать мертвецов на растоянии, когда они подходили ближе. Мертвецы не чувствовали боли, но были медленные и неуклюжие.
— Ходор, — повторял Ходор при каждом шаге. — Ходор, Ходор.
Он думал о том, что подумала бы Мира, если бы он сказал, что любит ее.
На снегу над ними танцевали объятые пламенем фигуры.
Иные, понял Бран. Кто-то поджег Иных.
Лето рычал и щелкал зубами, танцуя вокруг ближайшего — объятого языками пламени останками того, что когда-то было крупным мужчиной. «Он не должен был подходить так близко. Что он делаете?» Затем он увидел себя, растянувшегося на снегу лицом вниз. Лето пытался отогнать от него это существо. «Что будет, если он убьет меня?» — задумался мальчик. — «Останусь ли я в Ходоре навечно? Вернусь ли в шкуру Лето? Или я просто умру?»
Мир кружился вокруг него. Белые деревья, черное небо, красный огонь, все вертелось, сдвигалось, путалось. Он почувствовал, что споткнулся, и услышал, как Ходор кричит: "Ходор ходор ходор ходор". Туча воронов вылетела из пещеры, и он увидел девочку, которая размахивала факелом. На мгновение Бран подумал, что это его сестра Арья… Безумие, он знал, что его сестра в тысячах лиг отсюда или мертва. Но вот она, худая, оборванная, дикая, с растрепанными волосами. Слезы выступили на глазах Ходора и замерзли.
Мир перевернулся и вывернулся наизнанку, и Бран снова обнаружил себя в своем теле, наполовину погребенным под снегом. Над ним возвышался горящий мертвец, ярко выделявшийся на фоне деревьев, покрытых снегом. Это был один из обнаженных мертвецов, отметил Бран, и через мгновение на Брана обрушился снег с соседнего дерева, засыпав его с головой.
Бран пришел в себя, лежа на куче сосновых иголок под каменным сводом. Пещера. Я в пещере. Он чувствовал вкус крови во рту, но рядом с ним горел костер, тепло согревало его лицо и ему показалось, что он никогда не чувствовал себя лучше. Лето был рядом, обнюхивая его, и Ходор, с которого капал тающий снег. Мира держала голову Жойена на коленях. И Арья стояла над ними, сжимая факел.
— Снег, — сказал Бран. — Он упал на меня. Накрыл меня.
— Спрятал тебя. Я тебя вытянула.
Мира кивнула в сторону девочки.
— Хотя спасла нас она. Факел… огонь убивает их.
Огонь сжигает их. Огонь всегда голоден.
это был не голос Арьи, не детский голос. Это был голос женщины, высокий и сладкий, со странной музыкой, в котором он, как никто другой, слышал такую грусть, что она могла разбить его сердце. Бран прищурился, что бы разглядеть ее лучше. Это была девушка, но меньше, чем Арья, ее кожа была пятнистой, как у лани, стоящей под покровом листвы. Ее глаза были необычными - большими и блистящими, золотые с зеленым, со зрачком, как у кошки… Ни у кого не бывает таких глаз, как эти. Ее волосы были каштановыми, с красновато-золотистым отливом, цвета осени, с вплетенными в них лианами, веточками и увядшими цветами.
— Кто ты, — спросила Мира Рид.
Бран понял.
— Она — Дитя. Дитя Леса.
Он вздрогнул — скорее от изумления, чем от холода. Они оказались в одной из сказок Старой Нэн.
— Первые люди назвали нас детьми, — пояснила маленькая женщина. — Гиганты называли нас "вох дак наг гран", людьми-белками, потому что мы были маленькими, быстрыми и любили деревья. Но мы не белки и не дети. На истинном языке имя нашего народа — Те, кто поют песни земли. До того, как ваши предки начали говорить на древнем языке, мы пели песни уже десять тысяч лет.
— Но ты говоришь на всеобщем языке, — заметила Мира.
— Для него. Мальчика Брана. Я родилась во времена драконов, двести лет я ходила по миру людей, смотрела, слушала и училась. Я могла бы продолжать ходить, но мои ноги болят и мое сердце устало, поэтому я вернулась домой.
— Двести лет? — спросила Мира.
Дитя леса улыбнулась:
— Люди — вот настоящие дети.
— У тебя есть имя? — спросил Бран.
— Когда оно мне нужно.
Она махнула факелом в сторону расщелины в черной стене пещеры.
— Наш путь завершен. Вы должны идти со мной.
Бран вздрогнул:
— Странник…
— Он не может идти с нами.
— Но они убьют его.
— Нет. Они давно убили его. Идемте. Там, внизу, теплее, и никто не будет вам угрожать. Он ждет вас.
— Трехглазый ворон? — спросила Мира.
— Видящий сквозь зелень.
С этими словами она пошла вглубь, и им оставалось только следовать за ней. Мира помогла Брану забраться на спину Ходору, хотя его корзина была наполовину сломана и мокра от тающего снега. Затем Мира подставила плечо брату и помогла ему снова встать на ноги. Он открыл глаза:
— Что? Где мы?
Затем он увидел огонь и улыбнулся:
— Я видел очень странный сон.
Проход был узкий и извилистый, такой низкий, что Ходору скоро пришлось ползти. Бран пригибился, как мог, но вскоре начал задевать головой потолок. Сверху ему в глаза сыпалась грязь, а однажды он ударился лбом о толстый белый корень, который рос из стены тоннеля. С корня свисали усики, а между ними были натянуты паучьи сети.
Дитя шла перед ними с факелом в руке, за ней шелестел ее плащ из листьев. Но проход был настолько извилистым, что Бран скоро потерял ее из виду. И единственным светом были отблески факела на стенах тоннеля. Когда они спустились еще ниже, проход раздвоился, но левое ответвление было непроглядно черным, и даже Ходор понял, что нужно идти направо за факелом.
Тени бежали по стенам, и казалось, что стены тоже движутся. Бран увидел огромных змей, который извивались, выползая из земли вокруг него, и его сердце забилось в страхе. Он подумал, что они забрели в гнездо молочных змей или гигантских могильных червей, мягких и бледных. У могильных червей есть зубы.