– Ты права, мне следовало бы стыдиться подобных тёмных мыслей. Лучше вместо этого отправиться на Стену. Говорят, когда вступаешь в Ночной Дозор, тебе прощают все грехи. Хотя, боюсь, мне не позволят оставить тебя, милашка. В Дозоре нет женщин, нет симпатичных конопатых жёнушек, которые могли бы согреть холодную постель, только ледяной ветер, солёная треска и немного пива. Как думаете, миледи, в чёрном я буду выглядеть выше?
Карлик вновь наполнил чашу.
– Что скажешь? Север или юг? Стоит искупить старые грехи или наделать новых?
Прачка бросила на него прощальный взгляд, забрала корзину и ушла. «Похоже, мне не удаётся долго удерживать при себе жён, – подумал Тирион. Каким-то чудом оказалось, что бутыль уже опустела. – Может, стоит вернуться в погреб?» От креплёного вина кружилась голова, а ступени, ведущие в подвал, были весьма крутыми.
– Куда же отправляются шлюхи? – спросил он сохнущее на верёвке бельё. Может, прачка знала? «Не принимай слово «шлюхи» на свой счёт, детка, но вдруг ты знаешь, куда они отправляются?»
А вообще, надо было спросить у отца. Лорд Тайвин сказал: «Куда отправляются шлюхи».
«Она любила меня. Она была дочкой издольщика, она любила меня, вышла замуж, доверилась мне».
Пустая бутыль выскользнула из рук и покатилась по плиткам двора. Поморщившись, Тирион буквально спихнул себя со скамьи и отправился следом, но подбирая бутылку, заметил несколько грибов, росших среди треснувших плит. Сверху шляпки грибов были бледными в крапинку, а рубчатая нижняя сторона – тёмно-красная, словно кровь. Карлик сорвал один и обнюхал. «Вкусный. И смертоносный», – подумал он. Грибов оказалось ровно семь. Может, боги пытаются ему что-то этим сказать? Он собрал их все, стащил с верёвки перчатку и, бережно завернув свою добычу, спрятал её в карман. От этих усилий у Тириона закружилась голова, поэтому он взобрался обратно на скамью, свернулся калачиком и закрыл глаза.
Проснувшись, он снова обнаружил, что лежит в спальне, утопая в перине, а какая-то юная блондинка трясёт его за плечо.
– Милорд, – сказала она, – ваша ванна готова. Магистр Иллирио ждёт вас через час к столу.
Тирион откинулся на подушки, положив голову на руки.
– Мне снится, или ты действительно разговариваешь на общем языке?
– Да, милорд. Меня купили, чтобы услаждать короля.
Девушка была юной и стройной, с голубыми глазами и светлой кожей.
– Уверен, что ты справлялась. Мне нужно выпить.
Она налила ему чашу.
– Магистр Иллирио приказал, чтобы я тёрла вам спину и грела постель. Меня зовут...
– ...мне всё равно. Ты знаешь, куда отправляются все шлюхи?
Она зарделась.
– Шлюхи отдаются за деньги.
– Или ради украшений, платьев и замков. Но куда они все отправляются?
Девушка не нашлась, что ответить.
– Это такая загадка, м’лорд? Я не разбираюсь в загадках. Вы скажете мне ответ?
«Нет, – подумал он. – Я сам терпеть не могу загадок».
– Я ничего тебе не скажу. Сделай милость, ответь тем же. «Меня интересует только то, что находится у тебя между ног», – едва не вырвалось у него. Слова уже были на языке, но каким-то чудом так и не слетели с губ. «Она не Шая, – напомнил себе карлик, – всего лишь дурочка, решившая, что я играю с нею в загадки». Честно говоря, его не интересовала даже её щель.
«Видимо, я болен или уже умер».
– Ты что-то говорила о ванной? Веди. Нам не следует заставлять ждать великого торговца сыром.
Пока он принимал ванну, девушка мыла его ноги, драила ему спину и расчёсывала волосы. После этого она втёрла приятно пахнущую мазь в его икры, чтобы облегчить боль, и помогла вновь облачиться в детский наряд – старомодные штаны бордового цвета и голубой бархатный дублет, подбитый парчой.
– Мой лорд желает видеть меня после трапезы? – спросила она, зашнуровывая его обувь.
– Нет. Я завязал с женщинами. – «Со шлюхами».
Девушка легко пережила это разочарование, пожалуй, даже слишком.
– Если м’лорд предпочитает мальчиков, я распоряжусь, чтобы кто-нибудь ожидал его в постели.
«М’лорд предпочёл бы свою жену. М’лорд предпочёл бы девушку по имени Тиша».
– Только если он знает, куда отправляются шлюхи.
Девушка сжала зубы.
«Она меня презирает, – догадался Тирион. – Но не сильнее, чем я сам себя презираю».
Карлик не сомневался, что перетрахал кучу женщин, которым был отвратителен один его вид, но некоторые из них хотя бы притворялись, что испытывают к нему приязнь.
«Немножко искреннего отвращения даже может быть освежающим, как терпкое вино после сладкого».
– Знаешь, я передумал, – сказал он. – Жди меня в постели. И если не трудно, голая, потому что я буду слишком пьян, чтобы возиться с твоими нарядами. Рот держи закрытым, а ноги раздвинутыми, и мы оба отлично проведём время.