— Она вообще спит? — спросил Зарек.
— Я не знаю. Малышка, ты хоть когда-нибудь спишь?
— Конечно. И у меня, к тому же, есть просто прекрасная кровать. На ней вырезаны драконы и еще имеется огромный старый балдахин цвета слоновой кости. Очень давно акри сделал ее специально для меня, а еще на спинке имеется заводная танцовщица. Когда я еще была демоном-ребенком, акри заводил мне ее, предварительно уложив меня в постель, и я так засыпала, наблюдая за ее плавными движениями. А иногда он даже пел мне колыбельные. Акри хороший папочка. Он хорошо заботиться о Сими.
— А что насчет тебя, Принцесса? — спросил Зарек. — Твоя мама укладывала тебя, когда ты была ребенком?
— Каждый вечер, если, конечно, не судила кого-нибудь. И тогда ее заменяла моя сестра Атти.
Астрид не стала спрашивать о том, кто же убаюкивал Зарека. Она и так прекрасно знала ответ.
Никто.
Она посильнее прижалась к нему.
Зарек уставился на зазубренный потолок тунелля. Весело, разве охотник мог знать, что выкопав этот туннель более пятидесяти лет назад, он будет лежать тут с возлюбленной у себя под боком.
Астрид.
Зарек не имел права быть с ней. Права прикасаться к ней. Она была так близка к небесам, что для такого мужчины, как он, это был предел.
И, тем не менее, охотник не хотел отпускать ее. Не сейчас. Никогда.
Астрид была единственной, за кого он готов был умереть.
Без сомнений, сегодня ночью так оно и произойдет.
Глава 14
Танатос лежал в теплой уютной постели в доме одного из воинов Спати. Сам Спати, как и все члены его семьи (Даймоны и Апполиты), спали в своих спальнях, в ожидании заката, когда будет безопасно выйти на улицу. Потеряв прошлой ночью след Зарека, Танатос рыскал до тех пор, пока усталость не взяла над ним верх.
Даймоны привели его сюда, чтобы отдохнуть. И хотя он все еще ощущал усталость, однако спать уже больше не мог. Не тогда, когда кошмары изнуряют его.
Танатос чувствовал зов Оракулов, пытающихся призвать его назад в клетку в Тартаре.
Он отказывался возвращаться под каблук.
Танатос ждал этого девятьсот лет. Ждал своего возмездия.
В тот день, когда Артемида создала его, она пообещала, что именно он сможет убить Зарека из Моэзии. А после, по какой-то неведомой ему причине, богиня решила изменить условия их сделки.
Ничего не вышло из того, что она наобещала.
Вместо жизни в достатке и уюте, его заточили в тесную клетушку, всеми позабытого и покинутого.
— Никто и никогда не узнает, что ты жив, — сказала она ему. — По крайней мере, до тех пор, пока ты мне не понадобишься.
И так он стал ждать. Год за годом, столетие за столетием, крича на богиню и требуя, чтобы она либо выпустила его, либо убила. Но Артемида ни разу не ответила.
И вот тогда-то Танатос осознал, что в мире существуют вещи куда страшнее, чем короткий жизненный отрезок, который так пугает его апполитский род. Бессмертие в темной дыре было куда хуже.
Он уже не вернется назад. Никому больше не удастся заточить его снова в клетку. Сначала Танатос разорвет в клочья весь Олимп.
Артемида так боялась того, что Темные Охотники выйдут из себя, и поэтому совсем не подумала о последствиях. Теперь никто не мог остановить его.
Что-то промелькнуло у него в голове. Фрагмент какого-то воспоминания.
Он видел себя Апполитом… видел…
Картинка сменилась на ту, где Зарек убивает его жену. Танатос заревел от злобы.
Нет, убить этого Охотника было бы слишком просто.
Он хотел, чтобы этот мужчина страдал так же, как и он.
Страдание. Боль…
Впервые за девятьсот лет он улыбнулся. Да. Зарек защищал женщину прошлой ночью. Он придерживал ее на снегоходе.
Его женщина.
Танатос поднялся на ноги и одел пальто. Даже будучи вымотанным, он не собирался больше пробовать заснуть. Танатос быстро и тихо оделся.
Он найдет Темного Охотника. Найдет его женщину.
Она умрет, а Зарек… он будет жить. Так же, как и сам Танатос. В вечной боли, изнывая от любви, которая была утеряна.
Зарек помедлил, заглядевшись на Астрид, которая уснула во время их разговора.
Разговор.
Он и помыслить не мог, что когда-нибудь будет с кем-то болтать. А с другой стороны, с ней Зарек столько всего пережил, на что и надеяться уже мог.
Даже во сне Астрид выглядела изможденной. Под ее милыми глазками залегли синяки.
Он поцеловал ее в губы и отодвинулся, чтобы не побеспокоить нимфу.
Демоница улеглась на полу прямо там, где и сидела. Она тоже спала. Одна рука была закинута за голову, а вторая лежала под щекой. Она напомнила ему маленькую девчушку. Неудивительно, что Эшу она так нравилась.