Подумав об этом, Зарек ощутил неожиданный укол злости.
Астрид вошла в комнату и направилась прямо к диванчику, который он отодвинул со своего пути чуть раньше.
Первой мыслью было оставить все, как есть, и позволить девушке упасть, но он едва успел вовремя убрать препятствие с ее пути. Астрид избежала столкновения с диванчиком, но, к сожалению, наткнулась прямо на него, и нож соскользнул.
Зарек зашипел от боли, когда острое лезвие глубоко вонзилось в руку.
— Зарек?
Он не обратил на нее внимания и метнулся на кухню, чтобы позаботиться о пульсирующей ране, прежде чем кровь закапает полированные деревянные полы и дорогие ковры.
Чертыхаясь, мужчина бросил нож в раковину, включая воду, чтобы сполоснуть его.
Она проследовала за ним на кухню.
— Зарек? Что случилось?
— Ничего, — резко ответил он, смывая кровь с руки. Зарек скривился, увидев глубину пореза. Будь он человеком, пришлось бы накладывать швы.
Астрид остановилась рядом с ним.
— Я чувствую запах крови. Ты ранен?
Прежде чем он понял намерения девушки, она взяла его руку и ощупала пальцами. Прикосновение к ране было легче перышка, и, все же, ощущение ее рук на теле сбивало его с толку. У Зарека было чувство, словно его ударили кувалдой в живот.
Астрид была так близко, что стоило лишь немного наклониться, и он смог бы поцеловать ее.
Попробовать на вкус ее шею.
Ее кровь…
Еще ни одна женщина так не искушала его.
Впервые в жизни ему захотелось коснуться чьих-то губ. Сжать лицо Астрид в ладонях, жадно исследуя языком ее рот.
А ее объятия…
«Что за чертовщина со мной творится?»
Зарек был не тем мужчиной, которого кто-либо мог бы обнять, да он этого и не хотел.
На самом деле не хотел.
Он лишь хотел…
— Глубокая рана, — тихо произнесла Астрид, голосом завораживая его еще сильнее.
Зарек опустил взгляд, но вместо руки увидел лишь глубокую ложбинку на груди, открываемую v-образным вырезом свитера. Нужно было лишь на несколько сантиметров опустить руку, чтобы погрузить ее между нежных холмиков. Чуть-чуть оттянуть свитер в сторону, чтобы обхватить один из них ладонью.
— Что произошло? — спросила девушка.
Зарек моргнул, чтобы отогнать видение, от которого его требующая удовлетворения плоть болезненно пульсировала.
— Ничего.
— Это единственное известное тебе слово? — Астрид скривилась, удерживая его руку и доставая бутылочку с перекисью из шкафа над раковиной. Его поразило, что она точно знала, какой из пузырьков взять, но с другой стороны, все в шкафу было расставлено аккуратно и продуманно.
Зарек вновь зашипел, когда холодная жидкость полилась на порез. Рану защипало.
И все же, забота и нежность, с которыми девушка держала его руку, ошеломляли его.
Астрид развернулась, не выпуская руки, и потянулась за кухонным полотенцем, висящим на раковине. Когда девушка нашла его, она обернула им ладонь Зарека.
— Держи руку приподнятой. Я вызову док…
— Нет, — резко оборвал он. — Доктор не нужен.
— Но ты ранен.
— Поверь мне, это ерунда.
Астрид уловила намек в словах Зарека. В этот момент, она больше, чем когда-либо хотела его видеть.
— Ты порезался, когда я наткнулась на тебя?
Зарек не ответил.
Астрид потянулась к нему своими силами и ничего не почувствовала. Девушка не могла определить, остался ли он рядом или она абсолютно одна.
Никогда раньше силы не подводили ее.
Неспособность «ощутить» Зарека пугала Астрид.
— Зарек?
— Что?
Она практически подпрыгнула, услышав глубокий звук его голоса, приправленного акцентом так близко от своего уха.
— Ты не ответил на вопрос.
— Да, ну и что с того? Как будто тебе не все равно, как я поранился.
Голос отдалялся, словно он уходил от нее.
— Саша, где он?
— Направился обратно в комнату.
Она услышала, как Саша рычит в коридоре.
— И тебе того же, — проворчал Зарек. — Знаешь, — добавил он громче, — я слышал, что собаки живут дольше, если их кастрировать. К тому же они становятся дружелюбнее.
— О, да, давай тебя кастрируем и поглядим, что измениться, ты…
— Саша!
— А что? Он отвратителен. И я не собака.
Астрид прошла по коридору и потрепала Сашу по голове.
— Я знаю.
Зарек проигнорировал и женщину, и волка, подходя к окну и отдергивая шторы. Было около часа ночи, а метель была такой же яростной, как и раньше.