Выбрать главу

Если бы он не знал лучше…

Но с чего бы оборотню жить на Аляске со слепой женщиной? Магнитные поля здесь сильно влияли бы как на Аркадиан, так и на Катагарию: электроны в воздухе разрушают их магию, не давая удерживать форму.

Нет, это было невозможно.

И все же…

Зарек перевел взгляд с этой пары на небольшие часы на каминной полке. Было почти четыре утра. Совсем рано для него, но не для обычных людей.

— Ты всегда ложишься так поздно, принцесса?

— Иногда.

— Разве тебе не нужно вставать на работу?

— Нет. Я живу на деньги моей семьи. А ты, Прекрасный Принц?

Рука Зарека соскользнула, когда он услышал ее слова. Семейные деньги. Она была еще более богата, чем он думал.

— Должно быть, здорово, когда не нужно работать.

Астрид услышала горечь в словах мужчины.

— Ты не любишь тех, у кого есть деньги. Так ведь?

— У меня нет предрассудков по отношению к кому-либо, принцесса. Я всех ненавижу одинаково.

Это она о нем слышала. По словам Артемиды, он был самым грубым, вульгарным и отвратительным ничтожеством, которого Арти когда-либо знала.

Подобный комментарий от Королевы Грубости говорил о многом.

— Ты не ответил на мой вопрос, Зарек. Чем ты зарабатываешь на жизнь?

— То одним, то другим.

— Одним и другим, значит. То есть ты — бродяга?

— Если я скажу «да», ты вышвырнешь меня?

Несмотря на то, что его тон был ровным и бесстрастным, девушка почувствовала, как он ждет ее ответа. Какая-то его часть хотела, чтобы она сделала это. Эта часть ждала подобной реакции.

— Нет, Зарек, я же говорила. Тебе здесь рады.

Зарек прекратил строгать и уставился на пламя. Слова Астрид заставили его задрожать. Темный Охотник смотрел на огонь, а видел лицо девушки. Ее мелодичный голос отражался в сердце, которое он давно похоронил. Никто и никогда не был ему рад.

— Я мог бы убить тебя, и никто не узнал бы.

— Ты собираешься убить меня, Зарек?

Зарек вздрогнул, когда его охватили воспоминания. Он видел себя, бродящего среди тел в своей разрушенной деревне. Шеи, истекающие кровью и горящие дома…

Он должен был защищать их.

А вместо этого всех убил.

И даже не знал, почему. Он ничего не помнил, кроме ярости, завладевшей им. Жажды крови и мести.

— Надеюсь, что нет, принцесса, — прошептал Зарек.

Он встал и вернулся в свою комнату, заперев дверь.

Темный Охотник лишь надеялся, что и она поступит точно также.

Несколько часов спустя Астрид прислушивалась к прерывистому дыханию Зарека, охваченного беспокойным сном. В доме, отдыхающем от его ярости, стояла тишина. Воздух избавился от ауры злобы, и все казалось спокойным, мирным, за исключением мужчины, пойманного в сети мучительного кошмара.

Девушка смертельно устала, но спать не хотела. Слишком много вопросов терзало разум.

Как бы она хотела поговорить с Ашероном о Зареке и спросить, что достойное спасения он видел в нем. Но Артемида согласилась на суд при условии: Ашерон будет держаться в стороне, не делая ничего, что могло бы изменить или поколебать мнение Астрид. Если нимфа попытается поговорить с Ашероном, Артемида прервет испытания и сразу же убьет Зарека.

Нужно было искать другой способ узнать что-либо о своем госте.

Астрид взглянула на Сашу, который спал на ее кровати в волчьей форме. Они были знакомы несколько веков. Он был всего лишь щенком, когда его патрия согласилась поддержать египетскую богиню Баст в схватке против Артемиды.

Когда война между богинями закончилась, Артемида потребовала суда над теми, кто сражался против нее. Сводная сестра Астрид Лера решила, что все они виновны, за исключением Саши, который был слишком молод, чтобы отвечать за предательство других.

Его собственная стая сразу же отвернулась от него, решив, что он предал их, чтобы получить шанс на спасение, несмотря на то, что ему едва исполнилось четырнадцать. В мире Катагарии животным инстинктам и правилам подчинялись беспрекословно. Стая — неделимое целое и каждого, кто нес в себе хоть какую-то угрозу, уничтожали, даже если это был один из своих.

Им почти удалось убить его. Но, к счастью, Астрид нашла и вылечила его. Несмотря на абсолютную ненависть к Олимпийцам, Саша всегда относился к ней с терпимостью, если не с привязанностью.

Он мог оставить ее в любую минуту, но идти было некуда. Аркадианцы мечтали увидеть его мертвым, потому что когда-то он сражался вместе с Убийцами Катагарии против богов, а сами Убийцы хотели того же, потому что считали его предателем.

Его жизнь висела на волоске даже сейчас.