Танатос двигался так быстро, что никто и моргнуть не успел. Одним зарядом, слетевшим с ладоней, он сбил с ног всех Оруженосцев.
Даймон оглядывал хаос с удовольствием на лице.
— А теперь, прежде чем я скормлю вас своим людям и убью Темных Охотников, может, поговорим, м-м? Или вы, Охотники, действительно, хотите драться со мной, ослабляя друг друга при этом?
— Поговорим о чем? — спросил Джесс, подвигаясь ближе к Сайре. Он знал, что она может позаботиться о себе, но привычка защищать женщину была впитана им с молоком матери.
— О том, где находится Зарек, — процедил Танатос сквозь сжатые зубы.
— Мы не знаем, — ответила Сайра.
— Неправильный ответ.
Один из неизвестных Оруженосцев закричал. Джесс с ужасом глядел, как руку мужчины переломило пополам. Пресвятая Богородица, он никогда прежде не видел ничего подобного.
Бьёрн атаковал.
Танатос перехватил его и швырнул на землю. Он разорвал рубашку Бьёрна, открывая метку Артемиды на плече. Танатос пронзил ее изогнутым золотым кинжалом и Темный Охотник рассыпался в пыль, словно Даймон. Никто из них не шевелился.
Джесс задыхался от ярости. Для Даймона это было слишком просто. До этого момента Темным Охотникам всегда говорили, что убить их можно только тремя путями: полным расчленением, солнечным светом или обезглавливанием.
Оказалось, Ашерон забыл упомянуть об одном ключевом и невероятно быстром способе умереть. Это было плохо, и сейчас Джесс был взбешен, что никто не предупредил их.
Но это может и подождать. Рядом были невинные люди, а сражение с Танатосом в присутствии Сайры будет похоже на бой со связанными за спиной руками, в то время как Танатос может использовать всю свою силу.
— Тебе нужен Зарек? — спросил Джесс.
Танатос медленно поднялся на ноги.
— Из-за этого я здесь.
Джесс был потрясен увиденным, и хотя он недолго знал Бьёрна, тот казался достойным человеком. Было чертовски жаль терять товарища, особенно из-за Танатоса.
Но погоревать он сможет позже, прямо сейчас Охотник хотел, чтобы выжили Оруженосцы. Джесс бросил взгляд на Сайру и связался с ней мысленно:
— Спаси Оруженосцев. Я устрою ублюдку пробежку.
Вслух же он произнес:
— Тогда следуй за мной и покажи все, на что способен. Зарек получит удовольствие, убивая тебя.
Джесс побежал к своему Бронко.
Зарек все еще лежал обнаженным в волнах прибоя, прижимая к себе Астрид. Он не мог сосчитать, сколько раз за последние несколько часов они занимались любовью. Зарек лениво спрашивал себя, а не будет ли он весь в мозолях, когда проснется.
Несомненно, нельзя изображать такие чудеса акробатики даже во сне, и не заплатить за это физическими повреждениями. Занятия любовью измотали его, но он чувствовал себя настолько спокойно, как никогда раньше.
Неужели другие люди чувствовали то же самое?
Астрид подалась к нему.
— Когда ты в последний раз ел сахарную вату?
Неожиданный вопрос заставил его нахмуриться:
— Что за сахарная вата?
Она шокировано открыла рот.
— Ты даже не знаешь, что это такое?
Зарек покачал головой.
Улыбаясь, Астрид поднялась и потянула его, заставляя встать на ноги.
— Мы идем на набережную.
Так, кажется, она сошла с ума.
— Тут нет никакой набережной.
— Есть, за теми скалами.
Зарек обернулся и увидел пирс, которого там раньше не было.
Как странно, что он появился во сне Зарека по ее просьбе, а не по его. Он с подозрением оглядел ее.
— Ты случайно не Скотос, притворяющийся Астрид?
— Нет, — улыбаясь, ответила девушка, — я не стремлюсь забрать у тебя что-то, Зарек. Я просто хочу подарить тебе приятное воспоминание.
— Почему?
Астрид вздохнула, оценив выражение лица Зарека. Доброта была за границами его понимания, поэтому он даже не мог предположить, почему она хотела заставить его улыбаться.
— Потому что ты это заслужил.
— Чем? Я ничего не сделал.
— Ты живешь, Зарек, — сказала она, выделяя каждое слово, пытаясь заставить его понять. — Только за одно это ты заслуживаешь немного счастья.
Сомнение в его глазах ранило девушку. Решительно настроившись достучаться до Зарека, Астрид «наколдовала» себе пару белых шорт и голубую маечку, а потом одела его в черные джинсы и футболку.
Она повела Темного Охотника к «снящейся ему» толпе людей.
Зарек молчал, когда они поднялись по ступенькам, ведущим на старомодный пирс. Он заметно напрягался, когда люди подходили к нему слишком близко. У Астрид было ясное чувство, что он едва удерживается от грязного ругательства.