Эшу не было нужды говорить больше. Потеряй Артемида свою голову, мир, каким его все знают, станет по-настоящему страшным.
— Я поговорю с Оракулами.
— О да, ты сделаешь это, Арти, и пока ты этим занимаешься, подумай хорошенько насчет того, чтобы самой пойти за Танатосом и вернуть его домой.
Она скривила губы.
— Я богиня, а не служанка. Я ни за кем не хожу.
Эш подвинулся к ней и встал очень близко. Расстояние, разделявшее их, было не больше ширины ладони. Воздух между ними заискрил из-за несовместимости их сил, от ярости необузданных эмоций.
— Рано или поздно, нам всем приходится делать что-то, что ниже нашего достоинства. Запомни это, Артемида.
Он отодвинулся и повернулся к ней спиной.
— То, что ты продал себя так дешево, не значит, что и я должна.
Ашерон застыл, отвернувшись от нее, ее слова рвали его на части. Они были жестоки и безжалостны. На кончике языка вертелись слова проклятия. Но Эш промолчал, и Артемиде чертовски повезло, что он удержался. Вместо этого он спокойно ответил, тщательно взвешивая слова.
— На твоем месте, Арти, я бы молился, чтобы никогда не получить того, что я действительно заслужил. Но если Танатос убьет Астрид, даже я не смогу спасти тебя.
Глава 12
Зарек бросил телефон на пол и уставился на спящую на его пальто Астрид. Ему самому следовало бы отдохнуть, но он не мог себе этого позволить. Уж в чересчур взбудораженном состоянии был охотник, чтобы заснуть.
Закрыв люк, он направился к ложу девушки.
Воспоминания так и роились в его голове. Он видел себя в неистовстве. Видел лица и языки пламени. Чувствовал, как приступ злобы испепелял его. Он убил всех тех людей, до единого, которых должен был защищать.
Убил…
Злорадный смех эхом раздался у него в голове. Вспышка молнии заполонила всю комнату.
И Эш…
Зарек попытался вспомнить. Почему же ему не удавалось восстановить в своей памяти все события, которые произошли в Новом Орлеане? Что же случилось в его деревне?
Все было так обрывочно и не имело никакого смысла. Это было похоже на пазл, кусочки которого были перемешаны на полу, а Зарек не мог разобраться, куда что ставить.
Он мерил шагами узкую комнату, пытаясь изо всех сил хоть что-то вспомнить из прошлого.
Время текло медленно, пока охотник прислушивался к звукам, которые сигнализировали бы о приближении Танатоса. Где-то в районе полудня усталость все-таки одержала над ним верх, и он улегся рядом с Астрид.
Против своей воли, мужчина обнаружил, что обнимает нимфу и вдыхает сладковатый благоухающий аромат ее волос. Он уютно устроился рядом с ней, закрыл глаза и помолился о хорошем сне…
Зарек споткнулся, когда его тащили под конвоем к столбу наказаний, который находился в древнеримском дворе. С него содрали его разорванный пеплос и оставили абсолютно нагим перед тремя людьми, которые собрались, чтобы наказать его.
Зареку было всего лишь одиннадцать лет.
Его братья Мариус и Маркус стояли со скучающим выражениям на лицах, в то время, как их отец раскручивал кожаную плеть.
Зарек был уже весь в напряжении, прекрасно зная жалящую боль, которая вот-вот снова настигнет его.
— Мне все равно, сколько плетей ты отсыплешь ему, — сказал Мариус. — Я нисколько не сожалею о том, что оскорбил Максимиллиуса. И кстати, в следующий раз, когда я снова встречу его, я сделаю то же самое.
Их отец замер.
— А что если я скажу вам, что этот жалкий раб ваш брат? Тогда вам будет не все равно?
Оба мальчика просто прыснули со смеху.
— Этот негодяй? Да в нем даже римской крови нет.
Его отец вышел вперед. Он запустил свою руку ему в волосы и запрокинул голову мальчика таким образом, чтобы его братья смогли увидеть изуродованное лицо.
— Вы уверены, что он нам не родственник?
Они перестали смеяться.
Зарек вел себя тише воды, ниже травы, боясь даже дышать. Он всегда знал о своем происхождении. Ему напоминали о нем каждый божий день, когда остальные рабы плевали мальчику в еду, бросались в него вещами или били, потому, как не смели выместить свою злобу и ненависть на других членах его семьи.
— О чем ты говоришь, отец? — спросил Мариус.
Отец швырнул голову Зарека прямо в столб, а затем отошел.
— Я зачал его с любимой шлюхой вашего дяди. А иначе, зачем бы они прислали его мне еще младенцем?
Мариус скривил губы.
— Он мне не брат. Я уж лучше признаю Валериуса, чем это отродье.
Мариус подошел к мальчику. Он присел на корточки, пытаясь заставить Зарека встретиться с ним взглядом. Зарек закрыл глаза, не имея никакой возможности обратиться за помощью. Он усвоил очень давно, что смотреть братьям в лицо будет означать еще более свирепые избиения.