Ей хотелось поцеловать его и ощутить вкус его губ. Умеет ли он быть нежным?
Или и в любовных ласках он по-звериному яростен и груб?
По-хорошему, ей следовало бежать от таких непозволительных фантазий. Как Судья, она не имела права задаваться подобными вопросами о подсудимом. Но как женщина — не могла удержаться.
Много, много лет прошло с тех пор, как она в последний раз желала мужчину. И теперь какая-то ее часть отчаянно надеялась найти в Зареке тот скрытый свет, в существование которого верил Ашерон.
Странно, очень странно. Такие желания не посещали ее уже много столетий.
Как ты узнал, что мне нужна помощь? — спросила она.
Услышал звон разбитого стекла и понял, что ты в ловушке.
Она улыбнулась:
Как мило с твоей стороны!
Она не видела его, но ощутила, что он пристально смотрит на нее. И от этого невидимого, но жаркого взгляда все тело ее вдруг запылало, а соски затвердели.
Поверь мне, принцесса. Я совсем не милый.
Не «милый», нет! Он сильный, жесткий, неукротимый, прекрасный какой-то дикой, яростной красотой. Как зверь из дремучего леса.
Позволит ли такой зверь себя приручить?
Я хотела принести тебе одежду, — заговорила она торопливо, стараясь восстановить власть над своим телом, вдруг переставшим откликаться на доводы здравого смысла. — Если хочешь переодеться, у меня в шкафу, в нижнем ящике, есть еще свитера.
Нахмурившись, он выключил воду и потянулся за бумажным полотенцем.
Твои свитера мне не подойдут, принцесса.
Она рассмеялась:
Не мои! Это свитера моего старого друга.
Она стояла вплотную к нему, и Зарек вдруг обнаружил, что не может двигаться, не может дышать. Не может думать ни о чем, кроме того, что, стоит чуть-чуть склонить голову — и он коснется губами этих нежных, чуть приоткрытых розовых губ...
Это так легко — прикоснуться к ней!
Но по-настоящему поразила, даже испугала его сила этого желания. Голова кружилась от жажды прижать Астрид к себе, ощутить всем телом мягкие, женственные изгибы ее тела.
Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь в жизни с такой силой чего-то хотел.
Зарек прикрыл глаза. Но это не помогло, — наоборот: теперь перед его мысленным взором с ошеломляющей ясностью предстала новая фантазия. Они с Астрид обнажены; он сажает ее на стойку в углу кухни, раздвигает ей ноги... и трахает до умопомрачения! Входит в ее жаркое лоно снова и снова, пока не рухнет без сил.
Он хотел ощутить тепло ее тела. Хотел ощутить ее дыхание. Пропитаться ее запахом.
И больше всего хотел узнать, каково быть с женщиной, которая не боится его и не презирает.
За все эти долгие столетия он ни разу не спал с женщиной иначе, как за плату.
Да и это случалось очень редко.
Он так долго был один...
И где теперь этот твой друг? — внезапно охрипшим голосом поинтересовался он. Мысль о том, что у Астрид был мужчина, оказалась неожиданно болезненной; Зарек даже не подозревал, что может испытывать боль по такому странному поводу.
В дверях появился Саша и коротко гавкнул.
Умер, — не задумываясь, ответила Астрид.
Зарек поднял бровь.
От чего?
М-м... от чумки.
Я думал, чумка — собачья болезнь.
Да, он заразился от собаки. Трагический случай.
«Эй, что ты несешь?» — негодующе воскликнул Саша.
«Ты заслужил еще и не такое! Веди себя прилично, а то и в самом деле на тебя чумку нашлю!»
Зарек отступил на шаг.
Тебе его не хватает?
Честно говоря, нет, — покосившись в сторону Саши, ответила она. — От него были одни неприятности.
«Неприятности? Ну, погоди! Настоящих неприятностей ты еще не видела!»
Астрид с трудом подавила улыбку.
Так что же, тебе нужна одежда? — спросила она Зарека.
Конечно.
Она повела его к себе в комнату.
В голове у нее гремели гневные вопли Саши: «Ах ты... да я тебя... ну погоди, я тебе отплачу! Помнишь свое любимое одеяло? Я из него лапшу сделаю! И шлепанцы я бы на твоем месте больше не надевал!»
Но Астрид не обращала на него внимания.
Зарек вошел следом за ней в ее комнату — уютную спаленку в нежных бело-розовых тонах. Все говорило о том, что здесь живет женщина. Но особенно поразил его запах.
Запах свежего смолистого дерева — и цветов.
Такой же аромат исходил от нее самой.
От этого запаха все тело его болезненно напряглось. А его фаллос, возбужденный до боли, уперся в штаны, властно требуя, чтобы Зарек прекратил наконец пялиться на Астрид и сделал следующий шаг!
Взгляд его против воли скользнул по кровати. Он ясно представлял себе, как она спит здесь, — нагое тело под розовым покрывалом расслаблено, нежные губы приоткрыты, как будто ждут поцелуя...
Вот здесь.
С трудом он заставил себя оторвать глаза от постели и повернуться к шкафу.
Астрид открыла его и указала Зареку на нижнюю полку, где в плетеной корзине для белья лежали разные мужские вещи.
Бери все, что хочешь.
Вот так предложение! Одна проблема: то, чего он больше всего хочет, находится вовсе не в шкафу. Поэтому Зарек просто поблагодарил девушку и достал из шкафа два свитера, черный и серый с высоким воротом, которые на вид должны были прийтись ему впору.
Пойду переоденусь, — сказал он.
И тут же спросил себя: почему он решил переодеться за закрытой дверью? Чего стесняется? Астрид? Так ведь она ничего не видит.
У себя дома он обычно вообще ходит полуголым.
Но то у себя. А в гостях это невежливо, правильно?
С каких это пор ты стал задумываться о вежливости? — спросил себя Зарек.
И сам себе ответил: с сегодняшнего дня.
Саша гавкнул ему вслед, затем подбежал к Астрид и начал шумно выражать ей свое недовольство.
Тихо, Саша! — прикрикнула Астрид. — Иначе будешь сегодня спать в гараже!
Не обращая на них внимания, Зарек скрылся в своей спальне.
Захлопнул за собой дверь, повесил свитера на спинку стула. Остановился, не понимая, что за странное чувство не дает ему покоя. В чем дело? Что такого она ему предложила? Всего-навсего смену одежды.
И еще — кров.
Еду.
Постель.
Зарек огляделся вокруг. В этой богатой, элегантно обставленной спальне он чувствовал себя чужаком. Не понимал, как себя вести, что делать дальше. Кажется, он ощущал давно забытое чувство — неуверенность в себе.
Здесь он чувствовал себя человеком.
А главное — впервые в жизни ощущал, что ему здесь рады. Этого он никогда не чувствовал с Шерон.
Шерон — как и все прочие, с кем он имел дело за эти столетия, — делала только то, за что он ей платил. Ни больше, ни меньше. И в ее доме он всегда ощущал себя непрошеным гостем.
Шерон держалась с ним холодно и формально, особенно после того, как он отказался разделить с ней постель. И он чувствовал: она его побаивается. Особенно когда рядом ее дочь. В такие минуты Шерон ощутимо напрягалась, как будто боялась, что он вдруг набросится на нее или на ребенка.
Это обижало Зарека, но к обидам он привык, так что просто старался не обращать внимания на эмоции Шерон.
А с Астрид все совсем по-другому.
Она ведет себя с ним, как с нормальным человеком. Рядом с ней легко забыть, что на самом деле он вовсе не нормальный.
Зарек быстро переоделся и вернулся в гостиную. Астрид сидела с ногами на диване; водя пальцем по странице: она читала брайлевскую книгу [8]. На полу у дивана растянулся Саша. Увидев Зарека, он поднял голову и мрачно уставился на него; можно было покляться, что в серых волчьих глазах пылает ненависть.
Зарек — он захватил из кухни нож — присел у камина, выбрал из поленницы подходящий кусок дерева.
Как получилось, что у тебя живет волк? — спросил он, садясь перед камином, чтобы бросать стружки в огонь.
Он сам не знал, зачем с ней заговорил. Проще и привычнее было бы промолчать. Но неожиданно для самого себя Зарек обнаружил, что хочет узнать о девушке больше.
Астрид наклонилась, чтобы погладить волка, лежащего у ее ног.
8
Брайль Луи (1809 – 1852), французский тифлопедагог, ослепший в 3-летнем возрасте. В 1829 г. Разработал используемый до настоящего времени во всем мире рельефно-точечный шрифт для слепых (т.н. система Брайля). Тифлопедагогика – наука о воспитании и обучении лиц с нарушением зрения.