Ты не можешь убить меня, Охотник! Ты умрешь, если истечешь кровью.
Танат покачал головой:
Это утешительный миф, придуманный смертными.
Зарек пнул его ногой и выхватил из ножен свой складной меч. Нажал на кнопку, спрятанную в рукояти, — и скромный на вид нож вырос в грозное двуручное оружие почти полутора метров длиной.
Темные Охотники — тоже миф. Однако мы умираем, если отрубить нам голову. А ты? Давай проверим!
В глазах даймона мелькнул страх.
Похоже, и тебе отрубленную голову назад не приставишь. — Зарек занес над ним меч.
Танат, пригнувшись, ушел от удара. Выхватил из ножен на поясе большой кинжал с лезвием странной формы и причудливым орнаментом на рукояти.
Уже очень давно Зареку не приходилось сражаться мечом, но во время боя к нему возвращались старые навыки.
Да, такое не забывается!
Он полоснул Таната по груди. Даймон пошатнулся, зашипев от боли.
Что, не по нраву? Что-то у тебя испуганный вид!
Даймон скривил губы.
Я не боюсь никого и ничего — тем более, тебя!
С этими словами он бросился в атаку. Зарек не успел уклониться: даймон схватил и выкрутил его руку, сжимающую меч. Зарек зашипел от острой боли.
Но эта боль не могла сравниться с той, которую он ощутил в следующий миг, когда Танат ранил его в левое плечо.
Зарек выругался.
Левая рука от плеча до кисти мгновенно онемела. Он больше не мог держать меч.
Танат опрокинул его наземь.
Придавил Зарека коленом к земле, вздернул за волосы его голову, обнажая горло.
Зарек пытался скинуть его с себя, но тщетно. Он ничего не мог сделать. Оставалось лишь ждать, пока Танат отрежет ему голову.
Холодное лезвие кинжала коснулось его горла.
Зарек затаил дыхание, боясь даже пошевелиться.
Но, едва кинжал прорезал его кожу, ослепительная молния, сверкнувшая в ночной тьме, ударила Таната и заставила его отлететь на несколько метров.
Зарек повалился лицом в снег.
— Нельзя! Нельзя! — послышался мелодичный детский голосок, и рядом с Зареком материализовалась Сими. — Акри сказал, тебе нельзя убивать Зарека! Плохой Танат!
Зарек с трудом перекатился на спину. Все тело его разламывалось от боли. Чуть поодаль поднимался на ноги Танат.
Это еще что за чертовщина? — проговорил он. — Ты кто такая?
Не твое дело, — отрезала она. Присела над Зареком, потрогала его рассеченную бровь, взглянула на кровоточащую руку и шею. — Ух ты! Здорово он тебя отделал! Сими очень, очень тебя жаль. Мы думали, что ты вернешься, но потом Астрид забеспокоилась и попросила меня тебя искать. Ух, какой ты сейчас страшный! Раньше ты был гораздо симпатичнее.
Танат неторопливо направлялся к ним.
Зарек заставил себя встать и помог Сими подняться на ноги.
Сими, уходи. Он может сделать тебе больно.
Она фыркнула, как лошадь.
Мне нельзя сделать больно!
Танат бросился на нее, выставив вперед кинжал.
Вот, смотри! — Сими повернулась и подставила Танату грудь.
Он вонзил кинжал ей в грудь по самую рукоять, затем выдернул.
Глаза девочки-демона широко раскрылись. Она ахнула от боли.
В первый миг Зарек подумал, что она притворяется. Но Сими медленно осела на снег; глаза ее были полны боли и недоумения.
Как же так? — простонала она. — Так нечестно! Акри говорил, я неуязвима! Мне никто не может сделать больно!
Сердце его отчаянно забилось.
На губах у Сими выступила кровь.
Зарек пнул Таната, заставив его отступить на шаг, подхватил Сими на руки и побежал к снегоходу. Раненая рука нестерпимо болела, но он не обращал на это внимания.
Танат не спешил за ним в погоню.
Отлично, Зарек, — проговорил он, провожая взглядом исчезающий вдали снегоход. — Езжай прямиком к своей женщине. Покажи мне, где ты ее спрятал.
На Олимпе землетрясений не бывает. Однако дворец Артемиды затрясло, словно земля под ним ходила ходуном.
Непонятно откуда — словно со всех сторон сразу, — раздавался мощный гневный рык.
Прислужницы Артемиды, побелев от страха, смотрели на свою госпожу.
Богиня привстала с трона. Что это? Можно подумать... да нет, немыслимо!
Дверь в покои богини взорвалась. Обломки ее закружились по залу, словно подхваченные мощным смерчем.
Служанки с визгом бросились к выходу, ища укрытия от взбесившейся стихии. Артемида тоже хотела бежать, но страх парализовал ее.
Нечасто, очень нечасто случалось ей видеть Ашерона в таком состоянии.
И сейчас она была в ужасе. Что произошло?!
Он выплыл по воздуху из ее спальни. Длинные черные волосы его змеями извивались в воздухе, глаза сверкали багровым огнем. На лице, искаженном гримасой боли, обнажились огромные клыки. Воздух вокруг него трепетал и искрился, напоенный силой.
Именно такого Ашерона она боялась больше всего на свете. В таком состоянии он мог уничтожить ее одной мимолетной мыслью.
Артемида запаниковала. Если не удастся его успокоить, другие боги ощутят его присутствие, и тогда развернется ад, за который придется заплатить всем.
И прежде всего ей самой.
Она постаралась замаскировать его силу своей. Если повезет, другие боги решат, что это она сама в ярости крушит все вокруг.
— Ашерон!
Он выругался по-атлантийски. Артемида попыталась подойти к нему, но наткнулась на невидимую стену. Она чувствовала его боль. Страшная, мучительная боль снедала Ашерона, но Артемида не понимала, что произошло.
Все в храме срывалось с места, кружилось, летало, повинуясь его ярости. Неподвижны оставались лишь они двое.
«Артемида! У нас возникла проблема!»
Артемида поморщилась, услышав мысленный зов Астрид.
Астрид, подожди! Не до тебя. У меня здесь тоже проблем хватает.
«Кажется, догадываюсь. Ашерон разозлился?»
Не «разозлился», Астрид. Это называется иначе. — Голос Ашерона звучал низко, глухо и зловеще, словно доносился из каких-то подземных глубин. Глаза его, налитые кровавым огнем, не отрывались от Артемиды. — Как случилось, что Сими ранена?
Страх Артемиды возрос многократно.
Твой демон ранен?!
Она умирает, — выдохнули хором Астрид и Ашерон.
Артемида прикрыла рот рукой. Ее охватила слабость и тошнота, ноги подкосились от ужаса.
Если что-то случится с его любимицей...
Тогда Ашерон ее убьет.
Невидимая сила встряхнула ее и грубо подтащила к Ашерону.
Артемида, откуда у Таната мой кинжал?
При этом вопросе Артемида содрогнулась от чувства вины. Семь тысяч лет назад, создав первого Таната, она даровала ему оружие, способное убивать Темных Охотников. В то время ей казалось, что лучше всего подойдет для этого атлантийский кинжал Ашерона. В этом она видела какую-то божественную справедливость.
Обнаружив, что один кинжал исчез, Ашерон собрал все свое оружие и уничтожил. И теперь она поняла почему!
Он хотел защитить своего демона.
Я не знала, что твой кинжал может причинить ей вред!
Будь ты проклята, Артемида! Ты все отнимаешь у меня! Все!
Она чувствовала его боль и скорбь, и в сердце ее кипела ревность.
Плачет о своем демоне! А о ней?.. Умри она завтра, он даже не заметит!
Почему ее он так не любит, не защищает?
Ашерон, я заберу ее и принесу сюда.
Но Ашерон не дал ей уйти.
Я слишком хорошо тебя знаю, Артемида! Никакой самодеятельности. Не пытайся ее исцелить, не пытайся им помочь. Возьми ее и принеси сюда, ко мне. Поклянись водами Стикса!
Клянусь.
Ашерон отпустил ее.
Артемида исчезла — и миг спустя материализовалась в подземелье, где Зарек и Астрид склонились над распростертой на полу Сими. Девочка-демон отчаянно рыдала.
Я хочу к акри! — восклицала она сквозь слезы.
Ш-ш-ш! — успокаивал ее Зарек. Он пытался наложить жгут на рану. И повязка, и руки его были в крови. — Успокойся, Сими! Ты делаешь себе хуже!
Хочу к папочке! Астрид, отнеси меня домой! Я хочу домой!
Не могу, Сими. Я не в силах вернуться домой, пока не увижу свою мать и не объявлю ей приговор.
Хочу к акри! — горько плакала Сими. — Я не хочу умирать без него! Я боюсь! Пожалуйста, пожалуйста, отнесите меня домой, к папочке!
Тень упала на лицо Зарека, и он поднял глаза.
Эту величественную фигуру он не видел с того дня, как стал Темным Охотником.
Артемида!
Ее белоснежное одеяние не скрывало идеальных, скульптурно четких форм тела. Волосы цвета осенней листвы рассыпались по плечам. Изумрудные глаза сверкали недобрым огнем.
Зарек затаил дыхание, почти уверенный, что пришла его смерть. Темным Охотникам не позволено общаться с богами.
Сими, узнав Артемиду, пронзительно завопила:
Только не она! Она злая! Она меня убьет!
Заткнись! — рявкнула Артемида. — Поверь, ни о чем я так не мечтаю, как свернуть тебе шею, но, если ты сдохнешь, мне тоже недолго жить останется!
Она схватила Сими, несмотря на ее отчаянное сопротивление. Затем перевела взгляд на Зарека и Астрид.
— Ты вынесла приговор?
Ответить Астрид не успела, люк за их спиной распахнулся.
Зарек выругался, увидев, что к ним спускается Танат.
Он повернулся, чтобы попросить Артемиду вместе с Сими забрать и Астрид, но богиня уже исчезла.
Будь она проклята! Теперь жизнь Астрид — в его руках.
Беги! — крикнул он Астрид и подтолкнул ее ко второму люку, ведущему в хижину.
Что случилось?
Здесь Танат! Если у тебя нет божественной силы, способной его убить, — беги!
А Артемида?
Испарилась.
На лице Астрид ясно отразилось, что она думает о своей кузине; затем она бросилась бежать.
Зарек помог ей добраться до люка и подняться по лестнице. В этот миг внизу появился Танат.
Он полез за ними. Ударом ноги Зарек сбросил его вниз.
Тебе не уйти, Охотник! Но я пришел не за тобой.
От этих слов кровь у Зарека застыла в жилах. Посмотрев вниз, он увидел, что взгляд Таната прикован к Астрид.
Танат облизнулся.
Месть — это блюдо, которое лучше всего подавать холодным!
Едва Астрид скрылась наверху, Зарек опрокинул лестницу и бросился на Таната.
Мы на Аляске, кретин! — прорычал он, осыпая его градом ударов. — Здесь и без того холодно!
Он впечатал его в стену и бросился к люку.
Поднявшись в хижину, Зарек захлопнул и запер люк. Придвинул печурку. Затем заглянул внутрь, извлек оттуда норку и ее семейство. Мамаша кусалась как бешеная, но Зарек даже не моргнул.
Осторожно, как только мог, он спрятал зверьков в рюкзак — и бросился прочь из хижины.
Астрид ждала его за дверью.
Зарек, это ты?
Вместо ответа он ее поцеловал.
Не теряя времени, Зарек бросился к снегоходу Таната. Оторвал шланг радиатора. Затем подвел Астрид к своей машине, усадил на сиденье.
— Принцесса, тебе надо ехать. Я не смогу задержать его надолго.
Но я не смогу вести эту штуку!
Бесконечно долгое мгновение Зарек всматривался в ее лицо.
Старался навсегда запомнить, как выглядит она сейчас, в неверном свете выглядывающей из-за туч луны. Она прекрасна, его звезда.
Самая прекрасная на свете.
Позади них слышался грохот и рев — Танат рвался на свободу.
Сейчас Зареку предстояло сделать то, чего он не делал никогда в жизни. Много столетий назад Эш научил его этим чарам. Но Зарек даже не подозревал, что они ему пригодятся.
До сегодняшней ночи.
Он склонился к Астрид и страстно поцеловал ее.
Астрид ощутила тепло его губ. Языки их соприкоснулись... и вдруг у нее страшно защипало глаза.
Охнув от боли, Астрид оторвалась от губ Зарека. Что это? К ней вернулось зрение!
В этот миг, казалось, она забыла, как дышать.
Перед ней стоял Зарек. Его полночные глаза изменили цвет: теперь они были бледно-бледно-голубыми — такими же, как у нее, когда она теряла зрение.
Лицо его было черно от синяков, губы разбиты в кровь. Один глаз заплыл. Возле носа и уха — запекшиеся кровоподтеки.
Одежда изорвана — и тоже вся в крови.
Танат избил его до полусмерти, но ни словом, ни движением Зарек не дал ей об этом догадаться!
Она ахнула, увидев, что из рваной раны у него на плече все еще сочится кровь.
Он протянул ей свой рюкзак. Затем неуклюже, ощупью подошел к снегоходу, завел его.
Езжай, Астрид. Фэрбенкс в той стороне. — Он махнул рукой в сторону колеи, вьющейся среди сосен. — Не останавливайся, пока не доберешься до города.
А ты?
Обо мне не беспокойся.
Зарек! — закричала она. — Я тебя здесь не брошу! Это же верная смерть!
Грустно улыбнувшись, он сжал ее лицо в ладонях.
Все нормально, принцесса. Я не против того, чтобы умереть за тебя.
И легко, едва ощутимо поцеловал ее в губы.
Дверь хижины с грохотом ударилась о бревенчатую стену. Танат вырвался на свободу.
Зарек! Сюда, быстрее!
Он покачал головой.
Нет, Астрид. Так будет лучше. Если погибну я, у него не будет причин гнаться за тобой.
Астрид казалось, что сердце ее рассыпается на тысячу осколков. Какую жертву он приносит ради нее!
Она хотела возразить, но снегоход уже сорвался с места. Пыталась затормозить, — но он, видимо, повинуясь телекинезу Зарека, не сбавлял скорость. Последнее, что она видела, — как Зарек повернулся к Танату, глядя ему в лицо невидящими глазами.