— Дэнни, вы ужасно выглядите, — сказала Магда.
— Где Люба? — отводя взгляд, спросил он.
— Не знаю, — раздумчиво проговорила Магда.
— Когда она придет?
— Не знаю.
— Можно, я ее подожду?
Магда без особого радушия посторонилась, пропуская его в комнату, сплошь заставленную и завешенную полотнами Любы.
— Вы что, переезжаете? — спросил он.
— Нет-нет, Люба устраивает выставку в картинной галерее на Маунт-стрит.
— Ого! Это, кажется, очень фешенебельное заведение?
— Да. Им понравились ее работы.
— Мне тоже, — сказал он, поворачивая к себе холст, где он был изображен в виде сатира. Тишину нарушал только стук дождевых капель о стекло.
— Дэнни, — услышал он голос Магды. — Пожалуйста, не мучайте Любу.
— Что вы такое говорите? Она помогла мне, она так чудесно ко мне относилась… Я никогда ее не мучил и не собира…
— Не ври! — пронзительно выкрикнула появившаяся в дверях спальни Люба. — Самовлюбленная свинья! Ты обошелся со мной, как с уличной девкой последнего разбора, и отвалил! Кто тебя звал сюда?! Зачем ты явился? Плохо стало? Прибежал жаловаться мамочке?
— Да, — попытался он улыбнуться.
— Ты выпотрошил меня, вытряс из меня все мои тайны, выжал, как мокрую тряпку, а потом, когда я стала не нужна, выбросил, чтобы руки не испачкать!
— Ты мне нужна, Люба, и всегда была нужна.
— Все вранье! — она ничком бросилась на диван.
Магда потихоньку выбралась из комнаты на кухню.
— Я виноват, Люба, но, понимаешь ли, такие обстоятельства…
— Понимаю! Понимаю! У всех свои обстоятельства!
Магда, неся дымящуюся тарелку овощного супа, снова появилась в гостиной.
— Снимите пальто, поешьте, — сказала она.
Дэнни с готовностью повиновался: ему не хотелось уходить.
Магда унесла мокрое пальто на кухню. Суп был вкусный.
— Ну что, лучше стало? — более мирным тоном осведомилась Люба, когда он проглотил последнюю ложку.
— Да, — он отодвинул тарелку.
— Ну и мне тоже. Просто накипело на душе… — Она что-то сказала матери по-польски, и Дэнни вскоре услышал поскуливание собаки. — Ты в жутком виде. Прими душ и ложись спать. Магдина кровать свободна.
Она вышла, а Дэнни, вытащив из кармана бумажник и кредитные карточки, положил все это на стол.
— Вот, надевай, — Люба набросила ему на плечи халат. — Поди поспи, а то ты на ногах не стоишь.
— Возьми, сколько нужно… Заплати за квартиру, — он показал, на бумажник.
— Забыл? Я никогда не брала у тебя денег.
— Нет, не забыл. — Он понуро стоял перед ней, как стоял бывало в приюте, когда его бранила директриса. Потом вскинул глаза. — Но мы могли бы уехать куда-нибудь. Куда захочешь.
Она молчала. В дверях появилась Магда, неся охапку вещей. По пятам за ней следовал пуделек.
— Мне так неловко, я вас выживаю…
— Нет-нет, Люба правильно говорит — идите туда и отдыхайте.
Дэнни с наслаждением вытянул свое длинное тело в горячей воде. Когда он пришел в спальню, его сумка уже была распакована, и на приготовленной постели лежала пижама. Он надел ее, чувствуя смертельную усталость.
Появилась Люба со стаканом воды и таблеткой:
— Прими.
Он послушно проглотил таблетку, запил водой. Она стояла над ним, и он потянулся к ней.
— Еще чего! — сказала она. — Я вовсе не желаю оказаться под трупом.
Тогда он похлопал ладонью по кровати, приглашая Любу сесть.
— Ладно уж, но сказки на ночь не жди, — она улыбалась. — Как твой «Человек»?
Дэнни не ответил. Люба терпеливо ждала, потом взяла его за руку.
— Они смеялись, — наконец ответил он шепотом, — они насмехались над ним.
Люба сжала его руку.
— Они смеялись, — громче повторил он, — смеялись надо мной.
Люба успокаивающе гладила его по руке:
— Дэнни, не все и не всегда получается так, как мы хотим. Спи. Завтра обо всем поговорим. Пойдем куда-нибудь и поговорим.
— Куда?
— Я придумаю. Ты мне веришь?
— Верю, — сонно ответил он: таблетка подействовала.
Люба осторожно поцеловала его в губы. Погружаясь в забытье, Дэнни услышал:
— Хорошо, что ты приехал.
Он проспал десять часов: с девяти вечера до семи утра. Открыл глаза и сразу почувствовал аромат поджаренного бекона и кофе. Люба разговаривала по телефону.
Они завтракали на кухне, и Дэнни с аппетитом съел все, что она положила ему на тарелку. Еда казалась ему необыкновенно вкусной. Потом раздался звонок в дверь.
— Это такси. Собирайся — поехали.