Пить кровь смертных Охотникам запрещено, однако это единственное, что еще приносит ему радость. Единственное, что позволяет хоть на несколько мгновений забыть о боли, вспомнить, что значит любить, надеяться, мечтать…
Только в эти мгновения он ощущает себя человеком.
Вот и сейчас он больше всего на свете хотел ощутить себя человеком!
И ощутить ее.
— Волосы у вас мягкие и шелковистые, — негромко произнесла она, — словно черный бархат.
От этих слов его естество напряглось, снедаемое желанием.
Мягкие. Шелковистые.
Эти слова заставили его вообразить, как она обвивает его ногами. Представить нежную, неповторимо женственную кожу ее бедер и ягодиц. Словно наяву, ощутить, как содрогнется ее тело, когда он ворвется в нее.
Дыхание его участилось. Он ясно представил себе, как срывает с нее тесно облегающие потертые джинсы, разводит в стороны ее длинные ноги, протянув руку, нащупывает в завитках светлых волос ее лоно, ласкает и гладит его, пока она не начнет стонать и выгибаться под ним, заливая его пальцы своими соками.
А потом он уложит ее на огромную кровать, войдет в ее теплую, влажную глубину — и они оба вознесутся на вершину блаженства.
Он уже почти чувствовал ее поцелуи.
Ее нежные руки, жадно ощупывающие его тело…
И в этот миг она потянулась к нему.
Не в силах шевельнуться, Зарек молча следил, как она кладет руку ему на плечо. Ее запах — смешанный запах роз, смолистых дров в камине и женского тела — поразил его с неведомой прежде силой. Хотелось склониться над ней, уткнуться носом в ее сливочную кожу и вдыхать, вдыхать этот сладостный аромат.
Сам того не замечая, он приоткрыл губы и обнажил клыки.
Какая разница? Все равно она ничего не видит!
Он не мог понять, чего жаждет сильнее — ее крови или ее тела.
— А вы выше, чем я думала. — Она осторожно провела рукой по его мощному бицепсу. От этого прикосновения по его телу пробежали мурашки, а мужское орудие возбудилось еще сильнее.
Он хочет ее. Безумно хочет.
Вонзить клыки…
Из угла предостерегающе зарычал волк.
Зарек не слышал — он не отрывал от девушки глаз.
Обычно он занимался сексом быстро, яростно и грубо. Брал женщину сзади, по-звериному, не позволяя ей ни смотреть себе в лицо, ни к себе прикасаться. И исчезал, едва насытив свой телесный голод.
Но этой незнакомкой он предпочел бы овладеть иначе, лицом к лицу. Ночь напролет заниматься с ней любовью, чувствуя кожей ее дыхание, пить ее жизненную силу…
Она провела ладонью по его руке от плеча до запястья. Зарек не понимал, почему не отстраняется. Он не мог пошевельнуться, не мог сдвинуться с места.
Как будто она зачаровала его своим прикосновением.
Чресла его ныли от желания. Можно подумать, она нарочно его возбуждает!
Но он понимал: ее прикосновения невинны. Она просто хочет его «увидеть». В этом нет ничего эротического.
По крайней мере с ее стороны.
Наконец Зарек пришел в себя и нашел в себе силы отойти от красавицы подальше, почти в другой конец спальни.
Иначе нельзя.
Еще минута — и он сорвет с нее одежду и бросит на постель, словно пленницу, отданную на милость победителя.
Но на милость Зарека ей надеяться не стоит. Милосердием он никогда не отличался.
Девушка опустила руку и застыла в неподвижности, словно ожидала, что теперь в ответ он прикоснется к ней.
Ни за что! Одно прикосновение — и зверь в его теле вырвется из клетки.
— Как вас зовут? — спросил он прежде, чем успел себя остановить.
Она светло улыбнулась — от этой улыбки внутри у него что-то болезненно екнуло.
— Астрид. А вас?
— Зарек.
Улыбка ее стала шире.
— Так вы действительно грек! Я так и подумала, по акценту.
Волк сел у ее ног и, угрожающе оскалив клыки, уставился на Зарека.
Тот уже начинал ненавидеть эту зверюгу.
— Зарек, вам что-нибудь от меня нужно?
«О да! Раздевайся, прыгай в постель — и я покажу, что мне от тебя нужно!»
От этой мысли он тяжело сглотнул, отчаянно борясь со своими желаниями. Звук собственного имени из ее уст пробудил в нем почти нестерпимую страсть.
Все тело его напряглось так, словно она ласкала его мужское естество.
И не только руками, но и губами… языком…
Да что с ним такое? За ним убийцы гонятся — а он думает только о сексе!
Ну и кретин!
— Нет, спасибо, — ответил он. — Ничего.
Но желудок его, как видно, был иного мнения — он вдруг громко заурчал, выдав своего хозяина.
— Мне кажется, вам стоило бы поесть.
По совести сказать, он и вправду умирал от голода; однако сейчас все мысли и заботы его поглощал иной голод, который не удовлетворить пищей.
— Да… да, наверное.
— Пойдемте со мной, — проговорила она. — Хоть я и ничего не вижу, но готовить умею. Обещаю, что вас не отравлю.
С этими словами она протянула ему руку.
Но Зарек не двигался.
Смущенно склонив голову, она опустила руку и двинулась прочь из комнаты.
Саша снова зарычал — с таким видом, словно не мог дождаться, когда же наконец полакомится своим гостем.
Зарек, которому это изрядно надоело, топнул ногой и зарычал в ответ.
Астрид обернулась в дверях, отыскивая его невидящим взглядом; на лице — недоумение и неодобрение.
— Что такое? Вы обижаете Сашу?
— Ничего подобного. Отвечаю ему любезностью на любезность. — Волк, прижав уши, бросился прочь из спальни. — Похоже, я вашему Акеле [5] не слишком понравился.
Она пожала плечами:
— Ему мало кто нравится. Иногда мне кажется, что даже меня он терпит лишь из вежливости.
Она вышла в холл, спиной чувствуя, что Зарек идет за ней. И это ее нервировало. Было в этом человеке что-то зловещее, опасное. И дело не только в огромной физической силе, которую она почувствовала, ощупав его мускулистую руку.
От него исходил какой-то неестественный мрак. Темная аура, которую она ясно ощущала и без помощи глаз. Сигнал опасности, громко предупреждающий: «Держись от него подальше!» Должно быть, то же почувствовал и Саша. И это… тревожило.
Да что там — пугало.
Быть может, Артемида права? И нечего с ним возиться: признать виновным, скинуть с плеч долой это неприятное задание и вернуться домой?
Но нет, это будет несправедливо. Он ведь не причинил ей никакого вреда.
Пока.
Астрид привела его на кухню, усадила на один из высоких табуретов возле стойки. Продукты привезли ей сестры, приезжавшие сюда несколько дней назад. Все они были поражены, узнав, что Астрид согласилась выполнить просьбу Артемиды, и уговаривали ее отказаться.
В один голос они твердили ей, что Зарек опасен. Но Астрид была тверда. «Иметь дело с опасными преступниками — моя работа», — отвечала она; и что они могли возразить?
Как бы ни сокрушались по этому поводу и боги, и смертные — на свете есть вещи, неподвластные даже Судьбам. И одна из них — свободная воля.
— Хотите мясного супа? — спросила она Зарека.
— Я не привередлив. Буду благодарен за любую еду, лишь бы она была горячей и не приходилось бы готовить ее самому.
В его голосе она уловила нотку горечи.
— Вам часто приходится готовить?
Он промолчал.
Едва Астрид подошла, чтобы снять с плиты дымящуюся кастрюлю супа, Зарек вдруг оказался рядом. Подбежал к ней так быстро и бесшумно, что она ахнула от удивления, и, схватив за локоть, оттащил от плиты.
Сила и скорость его движений ее поразили. Если этот человек захочет причинить ей вред, его ничто не остановит! Неприятная мысль. Особенно если вспомнить, что ее задача — вывести его из терпения.
— Давайте я, — резко сказал он.
Она нервно сглотнула, услышав в его голосе неожиданный гнев.
— Я не беспомощна. Сама справлюсь.
5
Акела — вожак волчьей стаи, приютившей Маугли, героя рассказов английского писателя Джозефа Редьярда Киплинга (1865–1936) из сборников «Книга Джунглей» и «Вторая Книга Джунглей».