На расстоянии вытянутой руки на камне лежал Этьен, его одежда свисала кусками, а на теле не было живого места от сильных ожогов. Нетронутыми были только лицо и внешняя сторона рук ― в голове сразу же всплыли воспоминания, ощущение сильных рук и крепкие объятья. Осознание того, что это сделала я, ударило со страшной силой, вырывая из горла крик отчаянья. Не помню, как оказалась рядом с ним. Вблизи все выглядело еще хуже. Вид ужасных ран, запах горелой кожи и одежды вызывали тошноту. Руки дрожали, тело трясло, до заторможенного сознания наконец-то дошло, что грудь мужчины совершенно неподвижна.
– Открой глаза, давай же, ты сможешь, Этьен, пожалуйста! ― голос сорвался на крик.
Никакой реакции. Я испытывала отчаянье, боль, смятение. Обхватила дрожащими руками такое родное лицо ― сколько раз я украдкой наблюдала за тем, как он хмурит лоб, сводя свои брови. Как же меня всегда раздражало его вечно хмурое выражение лица, и как бы много я сейчас отдала за то, чтобы увидеть это выражение вновь. Наклонившись, коснулась лицом его лба, пытаясь уловить признаки дыхания. Ничего, ни движений, ни дыхания. Рыдания вырывались короткими всхлипами.
– Не оставляй меня, ― шептала я ему сквозь слезы, касаясь своими губами его губ, ― как же я без тебя…прошу тебя.
В отчаянии я прижалась мокрыми от слез губами к его рту, рыдания на грани крика душили, мешая дышать, слезы туманили зрение, сбегая непрерывным потоком по щекам, капая на любимое лицо.
– Знаешь, я ведь действительно тебя боялась, но только в самом начале, ― я шептала сквозь слезы, свернувшись возле неподвижного тела и касаясь щекой его лица. ― Помнишь, ты схватил меня, тогда, на балконе? Мне было так хорошо, ты молча меня обнимал, а я закрыла глаза и представила, что что-то для тебя значу. Уже тогда я понимала, что мы с тобой не сможем быть вместе, кто ты, и кто я. Вечно хмурое выражение твоего лица отчетливо говорило о том, что ты мне совсем не рад, а я радовалась каждой минуте, проведенной рядом с тобой. Украдкой любовалась твоим лицом и телом, шарахалась, боясь, что ты заметишь мой интерес и вышвырнешь меня из своей жизни. Ты даже не представляешь, что со мной делают твои губы и руки, то, как ты меня целуешь, как прикасаешься… Так мало времени, так много произошло, я пыталась скрыть свои чувства, а теперь жалею, что так и не сказала тебе, ― голос сорвался, снова переходя в рыдания.
Этьен
Ее крики и плач разъедали душу, оставляя дыру в сердце. Беспомощность сводила с ума, хотелось обнять ее, сказать, что все в порядке, что очень скоро я выйду из транса.
Одна из самых сильных слабостей всех Высших ― впадание организма в транс при наличии сильных повреждений. Именно из-за этой слабости многие Высшие лишились жизни, поэтому отец Лазара сделал все возможное для того, чтобы мы всегда были вместе и никогда не оставались одни. Как же я сейчас жалел, что рядом нет ни одного брата, который мог бы поделиться со мной своей кровью.
Самая изощренная пытка ― это слышать страдания любимого человека, не имея возможности помочь. Еще хуже было осознавать, что причиной этих страданий являюсь я сам. Теплое дыхание на губах, жаркий шепот, она просила ее не оставлять. Рай и Ад, столь долгожданное проявление чувств с ее стороны, и вместе с тем ее страданья. Она отчаянно прижимается губами к моим губам, мокрые капли падают мне на лицо, попадая на губы. Сладко-соленый поцелуй ― моя девочка плачет, громкие рыдания отдаются в ушах, оседая жгучей болью в груди.
Полночи, что я пролежал в трансе, оказались для меня настоящим Адом. Время еще никогда не тянулось так невыносимо медленно. Слушая откровения малышки, я осознал, наконец, каким дураком я был. Чтобы услышать все эти признания, надо было просто умереть, а затем пришло осознание того, что для нее я действительно мертв. Ее последние слова повергли меня в настоящую панику: она во всем винит себя и не хочет жить с этим осознанием. Риночка, девочка держись, думал я, только не делай глупости. Прав был Лазар, советуя откровенно с ней поговорить, вот что мне стоило его послушать и рассказать ей обо всем. Скольких бы проблем можно было избежать, сколько времени было потрачено впустую.
Всю ночь моя девочка пролежала рядом со мной, то рыдая, то забываясь тревожным сном, а просыпаясь, снова начинала тихо плакать, шепча нежности, водила своими пальчиками по моему лицу, словно пытаясь запомнить каждую черточку. Я поневоле вспомнил, в каком отчаянии был, когда так же думал, что ее больше нет.