– Почему?
– Ну… – растерялась Эва и добавила: – А зачем?
Альф еще раз внимательно посмотрел на неё, затем неожиданно рассмеялся.
– Ты что? – удивилась Эва.
Он словно не слышал её вопроса, продолжал рассматривать её, а потом негромко сказал:
– Так, ничего.
Эва оглянулась в сторону комнаты. Свен всё еще сидел с телефонной трубкой возле уха, но смотрел на них с озадаченным видом. То ли он заметил действия Альфа, то ли разговор с мамой его так загрузил, понять было трудно.
– Знаешь, Лейф нам обоим предлагает перейти в кольцевые гонки, – сказал Альф.
– Да? Ничего об этом не знаю, – удивилась Эва. – Наверное, Свен просто не успел мне сказать. Он приехал, а тут я сижу, такая…
– …не в настроении, – подхватил Альф. – Ясно. В общем, как ты понимаешь, кольцо – это шикарно.
– Я понимаю, – сказала Эва.
Хотя она не особо разбиралась в видах мотоспорта, но что такое кольцевые гонки – знала, и они волновали её воображение. В них, на её взгляд, было больше кайфа, чем в мотокроссе. Это так красиво: гонки по шоссе, никакой грязи, никаких кочек – и напоминает их ночные заезды.
– Лейф сказал, что нашел для нас подходящие тачки, – продолжал рассказывать Альф. – Их еще надо пригнать из Гетеборга и наладить, но это уже мелочи. Он вообще-то и раньше говорил про кольцо. Но пока не было нормальных машин, не стоило и мечтать.
Затем он принялся рассказывать, как прошел заезд в Андерсторпе. Вскоре Свен закончил телефонный разговор и вышел к ним на балкон. Он изумленно смотрел на Эву, которая хохотала до слез над какой-то очередной историей Альфа. Альф тоже пребывал в прекрасном настроении, и как только Свен подошел, обратился к нему:
– Ну ты и горазд трепаться! Мы уже почти собрались без тебя пойти куда-нибудь.
Судя по всему, Альф часто бывал в этом клубе. Идя к барной стойке, он кивнул кому-то, сидящему в веселой компании, и все шумно отреагировали на его приветствие. Свен и Эва следовали за ним. В клубе было довольно много народу, но на входе им долго ждать не пришлось: Альф знал кого-то из охранников, и их пропустили без очереди.
Они добрались до барной стойки и устроились там. Свен собирался заказать себе что-то слабоалкогольное, но Альф сказал:
– Слушай, завязывай с этим, потому что сегодня мы пьем абсент. Эй, Сикстен, – обратился он к бармену. – Мне «джонни». Моему другу, думаю, тоже «джонни». Верно? – Последнюю фразу он адресовал Свену. Тот не возражал.
– А тебе что? – спросил Альф у Эвы и добавил: – Советую мятный.
– Ой, – сказала Эва. – Я никогда не пила абсент.
– Значит, пора попробовать! – похлопал её по плечу Альф.
Пока бармен готовил коктейли, Эва спросила у Альфа, почему их пропустили в клуб, не спрашивая возраст.
– Мне уже давно двадцать три, – ответил Альф и подмигнул ей. – Все это знают.
Эва прыснула и стала осматриваться. В клубе было уютно. Он был необычный. Эве нравилось, как всё здесь было устроено. И свет, и полутьма; и публика, и бармен; и достаточно громкая музыка, которая, тем не менее, не мешала разговору, – всё пришлось ей по душе с первого взгляда.
Они сидели, потягивали коктейли и разговаривали. Речь шла о новых планах обоих друзей и о кольцевых гонках, с которыми эти планы были связаны. В разговоре Свен и Альф часто упоминали Лейфа. Эва не была знакома с их тренером, но имела представление о нем по их рассказам.
Эву тянуло в круг света, и она не могла подавить это желание. В конце концов она сорвалась с места и отправилась туда.
Звучала какая-то замечательная музыка, ритмичная, быстрая, и мелодию вели колокольчики. Несмотря на то, что песня была незнакома Эве, она словно знала, что будет дальше, где сменится лидирующий инструмент, где вступит синтезаторное соло… У неё всё получалось, словно она уже несколько раз репетировала эту вещь.
Следующая песня была иной. Что-то быстрое, панковское и рок-н-ролльное. Неистовое.
Если бы кое-кто из преподавателей увидел Эву сейчас, вряд ли бы им это понравилось. Артисты балета так танцевать не должны. «Как можно размениваться на модные дерганья! Это даже не джаз!» – завопила бы миссис Уиггетс. Ну и хрен с ней.
Эва вертелась так, что вокруг неё образовалось пустое пространство. Те, кто был нетрезв, старались держаться от неё на известном расстоянии. Включился стробоскоп. Эва поняла, что диджей помогает ей.
После третьего танца, который пришелся на забойную диско-вещицу, Эва захотела вернуться к Свену и Альфу, чтобы немного отдохнуть. Но песня перешла в следующую, темп сохранился, а вот тональность сменилась на минорную.
Первый же аккорд проник Эве в самое сердце. Музыка лилась на неё, и была она – невероятной. Словно кто-то звал, обезумев от одиночества, и эхо отражалось от неба, такого глухого к мольбам – и кто-то отказывал в надежде, и нес отчаянье, и дарил боль, и забирал тоску, и вот уже ничего не оставалось, кроме эха. И тогда возникал свет.