- Да-а! Сьездил парнишка за экзотикой...
В другой каюте, также ошибочно включенной в схему, сотрудников милиции приняли за бандитов. Сестры, мужественные немецкие старухи так активно защищались от агрессоров зонтиками и бутылкой из-под шампанского, что одному из бойцов даже пришлось оказывать медицинскую помощь.
- Ну что - все? - собственно, теперь Виноградов слонялся по судну без какой-то особой цели. - Как с трофеями?
Встречный боец. тот самый, что первым попал на судно, поправил на затылке черную шапочку-маску:
- Отработали... Нормально - неколько "газовиков", всякого "железа" куча.
- А боевые стволы?
- Нет, вроде.
Значит, решил майор, пистолет был только у Кима. Что же , тем лучше...
Но в следующее же мгновение выяснилось, что это не так. Откуда-то с кормы приглушенно хлопнули два выстрела - и вслед за ними все остальные звуки перекрыла отчаянная автоматная очередь.
- Где это? - Владимир Александрович и сам не заметил, как устремился вслед за омоновцем. И только глядя, как тот рывком, на ходу, загоняет патрон в патронник запоздало сообразил: уж ему-то, безоружному, делать там, где идет пальба абсолютно нечего.
Впрочем, отстать было бы неприлично - тем более, они и так прибыли не первыми.
- Пригнись! Пригнись, мать твою... - Головин притаился на шлюпочной палубе, под прикрытием огромного спасательного плота. И лицо его не выражало ничего хорошего.
- Что там такое?
- Ш-шел бы отсюда, Саныч... - В этот момент опять хлопнул выстрел и пуля звонко отрикошетила от чего-то металлического.
Майор был всегда человеком разумным и повторения ждать не стал нырнул обратно, за переборку.
- Заложницу взял, сволочь! - не совсем понятно прокомментировал оказавшийся опять рядом оперативник.
- Кто? Обьясни!
- А хрен его... - закончить собеседник не успел. Снаружи втащили убитого милиционера: рыжий ежик ничем не прикрытых волос, окровавленный камуфляж. - Сволочь!
Получалось, что одного из бандитов все-таки прозевали. Того, что с "макаровым"... Прихватив с собой в качестве живого щита какую-то перепуганную туристку, он выбрался на палубу - и только там был замечен перекрывавшим сектор бойцом Головина. Два выстрела - и оба на поражение: в шею и в пах...
Теперь преступник занял отличную позицию на полуюте - и никому не давал приблизиться.
- И никак его, гада, не завалить! Опасно... Успеет бабу шлепнуть.
Неожиданно появился капитан Головин. Владимир Александрович никогда ещё не видел его таким растерянным:
- Что делать будем, товарищи офицеры? - Блестяще, без потерь и стрельбы проведенная операция грозила перерасти в бесславную бойню.
- Может, этому сказать, как его... Киму? - предложил опер. - Пусть попробует, уговорит сдаться?
- Он не станет, - Виноградов с сожалением помотал головой. - Я знаю...
- Почему?
- У них свои законы.
Помолчали...
- Сколько у него патронов?
- Даже если один останется... Девчонке хватит.
- Молодая?
- Какая, мать его, разница! Надо спецов вызывать.
Решение далось капитану нелегко, но профессионализм был выше уязвленного самолюбия. В его команде - отличные головорезы, но парней из СОБРа или антитеррористических подразделений госбезопасности специально натаскивают на освобождение заложников.
- Тем более - иностранка... Вызывай, Вадик!
- Время, время! Надо бы потянуть.
- А чего он хочет? - Владимир Александрович мотнул подбородком в сторону, где сейчас засел обложенный автоматчиками бандит.
- Не знаю...Слушай, Саныч! - Головин смотрел на майора такими глазами, что хотелось вскочить и оказаться отсюда за тридевять земель. Просьба ещё высказана не была, но уже вызывала у Виноградова стойкое неприятие.
- Бля-а...
- Ну больше же некому, Саныч! Мои же все - здоровые, но тупые, ещё ляпнут что-нибудь не то, или сорвутся...
- Ага! А я - птица-говорун, отличаюсь умом и сообразительностью...
- Капитан, может быть - мне? - оперативник не трусил, но...
- Нет. Увы... - хлопец был молодой и глупый, а у Владимира Александровича все же кое-какой опыт поведения в подобных ситуациях имелся.
Впрочем, после Москвы, после того октября девяносто третьего ему в роли парламентера выступать не пришлось.
- Нет чтоб моей маме меня дураком родить!
- Пойдешь? - обрадовался Головин.
- А как ты думаешь?
- Мы быстренько, мы, если что, подстрахуем...
Прежде чем высунуть из-за укрытия руку с клочком какой-то белой, подобранной по пути, тряпки, Владимир Александрович обернулся к коллегам:
- Считайте меня... А ещё лучше - не считайте!
Самое трудное оказалось - не схлопотать сходу пулю и завязать диалог. Но через несколько минут подрагивающий от холода и нервного возбуждения майор уже выслушивал первые ультиматумы преступника.
Постепенно минуты сложились в часы ожидания: первый, второй... И пришла усталость, и казалось иногда, что кто-то другой, не майор Виноградов, сидит на продуваемой ладожским ветром палубе - и говорит, говорит, говорит. А потом было шоу напротив спасательной шлюпки, молниеносный захват, звук упавшего вниз пистолета.
Поздравления, суета...И первый стакан холодной, безвкусной водки - за вечное здоровье далекого головинского дедушки.
На охоту, впрочем, Владимир Александрович на следующий день так и не уехал. Простудился...
"Полная ясность может существовать лишь на опре
деленном уровне.... И каждый должен знать, на
что он может претендовать. Я претендовал на яс
ность на своем уровне, это мое право и я исчер
пал его. А там, где кончаются права, там начи
наются обязанности..."
А. и Б. СТРУГАЦКИЕ
"Улитка на склоне"
Г Л А В А В Т О Р А Я
Б Л И Ж Н Е Е З А Р У Б Е Ж Ь Е
Человек за рулем наконец отыскал свободное место, припарковался и выключил двигатель:
- Извините, но дальше придется пешком.
- Дождь, - отметил сидящий рядом молодой мужчина. Прежде чем выйти, он повернулся к расположившемуся сзади пассажиру:
- Все в порядке?
- Здесь недалеко, - водитель также с некоторым смущением посмотрел назад и добавил:
- У меня есть зонтик!
Ответа пришлось подождать - тот, к кому они обращались, славился тем, что никогда и нигде не принимал поспешных решений.
Сухонький, чисто выбритый старичек в дорогом костюме... Наконец, он утвердительно кивнул поредевшим седым хохолком на макушке:
- Ну, разве что... Ничего, прогуляемся.
Первым вышел пассажир с переднего сиденья. Профессионально оценил обстановку и, тихо щелкнув предохранителем, убрал руку из-под полы просторного пиджака:
- Прошу вас!
Водитель уже был тут как тут - обежав нескончаемо длинный, похожий на черную субмарину представительский "мерседес", он потянул на себя дверцу и раскрыл над головой старика обещанный зонтик:
- Прошу.
Так они и пошли: впереди - молодой, плечистый здоровяк, а за ним, в двух шагах, охраняемое лицо и сопровождающий.
- Там, дальше - пешеходная зона... Сами понимаете - Старый город, исторический центр! Никак нельзя...
Водитель продолжал зачем-то оправдываться, но старик его почти не слушал.
- Вот, посмотрите - Рыцарские ворота. Существует легенда, что...
- Я знаю. Спасибо.
Это было сказано таким тоном, что человек с зонтиком осекся на половине фразы - и дальше они двигались в полном молчании.
Старик действительно знал эту крохотную, игрушечную республику на юго-востоке Балтики - знал, и испытывал к ней давнюю почти инстинктивную неприязнь степного кочевника к оседлым, благополучным и сытым жителям городов.
Повсеместная, доведенная до абсурда аккуратность и чистота... Невесомые, больше похожие на декорации для детских сказок, силуэты бесчисленных башен и башенок. Кованые флюгера, мансарды под розовой черепицей... Пахнущий рыбой и водорослями ветер с моря. Вежливые, ничего не значащие улыбки. Но больше всего старик ненавидел местный акцент протяжный, неторопливый, придававший самым привычным русским словам и фразам некий оттенок западной, европейской респектабельности.