- А ты попытайся, - Гепард снова вытащил монету. - Возможно, своими ответами ты убедишь судьбу пощадить тебя. Только помни - ответы должны быть честными. Так как, будешь говорить?
Раздался ещё один стон, но Мышь всё же кивнул.
- Кто такой Ларнис? - спросил Сова.
- Сборщик налогов. - Несмотря на охвативший ужас, у пленника всё же нашлись силы для удивления. - Вы же назвали его имя, а сами не знаете, кто он?
Гепард многозначительно посмотрел на Сову.
- Кто-нибудь ещё проходил мимо тебя кроме Лилана?
- Никого. - Голос сорвался на визг, когда остриё царапнуло горло. - Я не вру! Никого не было!
- Ну ладно, - Гепард взвесил на ладони монету. - Как думаешь, у тебя сегодня счастливый день?
Монета взлетела вверх, рухнула на каменные плиты, завертелась и укатилась к стене. Мышь вытянул голову, пытаясь разглядеть, что там выпало.
- Похоже, что да. - Гепард неохотно поднялся, подобрал монету и спрятал нож.
- Беги, как ты умеешь. - Лицо Совы походило на зловещую маску. - А то ведь мы можем и передумать.
Мышь вскочил и рванул по тоннелю с такой скоростью, что даже Гепард удивлённо присвистнул.
- Между прочим, - заметил он, - использовать врождённую боязнь перед твоим видом для запугивания не честно.
- Кого волнует честность, - пожал плечами Сова.
- Никого. Зато меня волнует, как ты умудрился допросить сборщика налогов и не распознать ложь. Опять.
Сова задумался, вспоминая детали разговора.
- Но ведь он действительно не врал. Говорил то, что я хотел услышать, но ни слова неправды. Похоже, мои методы оказались не эффективны.
- А когда они были эффективны?
- Если за каждую мою ошибку ты будешь ехидничать, я согласен ошибаться постоянно. Может, хоть так получится заставить тебя взглянуть на мир с весёлой стороны. И почему нас назвали вершителями? В том письме, в Вердиле, к нам тоже так обратились.
- Скоро узнаем. - Голос Гепарда подрагивал от напряжения. Зверь затаился, приготовился в любой момент прыгнуть и растерзать любого. Кто-то этой ночью умрёт. - Пошли.
Ларнис укладывался спать, когда раздался знакомый голос из-за двери.
- Лилан убит.
- Ты всё сделал?
- Возможно, заподозрят вершителей, но шансов мало. Дневник не нашёл. Они собирались навестить его, я едва успел уйти.
- То есть ты, фактически, ничего не сделал. - Ларнис помолчал, обдумывая ситуацию. - Думаешь, они идут за тобой?
- За мной - нет. Я не оставил следов и шёл другой дорогой. А вот следы Лилана выследить легче лёгкого.
- И почему ты их не стёр?
- Не оставалось времени, меня могли услышать. Да и не было такого приказа.
- Проклятые летары, - раздражённо пробормотал Ларнис. В спокойном тоне мелькнула нотка раздражения. Мало того, что увели почти всех, так ещё и оставшиеся слушаются через раз. Один заперся в подвале и носа не показывает, другой только и может, что исполнять приказы, но и пальцем не шевельнёт сверх меры. -Ты их можешь победить? - спросил он без особой надежды.
- Шутишь? Задержать, и то ненадолго.
- Много же от тебя пользы. Тогда уходи. Отправляйся к своим хозяевам. Расскажешь им, что тут случилось. Мы неплохо поработали эти двадцать лет. Теперь прощай.
Ответа не последовало. Ларнис начал одеваться. В голове возникали и отбрасывались варианты. Ему хотелось жить. Очень хотелось. И, возможно, единственный шанс на спасение - рассказать всё. Тогда вершителям не придётся доверять решение монете. И кто им посоветовал остановиться в том доме? Надо было послушаться Содуха и покинуть Визисток.
Ладно, какой толк от сожалений. Теперь поздно уходить. Его всё равно найдут. Не вершители, так хозяева. И во втором случае он пожалеет, что сбежал.
- Ну и ладно, - отбрасывая последние сомнения, произнёс вслух Ларнис, пытаясь заглушить голосок страха. - Умирать, так в роскоши.
Он достал бутылку вина из личных запасов, взял три бокала и устроился за столом в гостиной. Через дыру в стене врывался ночной ветер, принося прохладу, но холодного воздуха Ларнис не замечал. Его мысли занимал предстоящий разговор и лестница, ведущая на первый этаж. Когда там появились две тени, он произнёс:
- Присаживайтесь. Нам нужно поговорить.
Запись из Хранилища4355 год после События, зима
-Ты жульничаешь!
Лицо человека за столом исказила злость. Он вскочил на ноги, отбросив назад колченогий стул. Рука метнулась под плащ, усеянный серыми заплатами, и вытащила на свет нож с кривым коротким лезвием. Остриё обвиняюще нацелилось на человека по другую сторону стола.
Тот сидел чуть подавшись вперёд, опущенную голову покрывали светлые кудри, среди которых пробивалась едва заметная седина. Широкие плечи поднялись и опустились, как если бы их обладатель тяжело вздохнул.
Вслед за первым медленно, неуверенно встали ещё трое. Один из них заколебался, но всё же откинул полы плаща и извлёк из деревянных ножен обоюдоострый меч. Двое других повторили его движение, и в их руках появилось по кинжалу. Четвёрка была примерно одного роста, около трёх с половиной локтей, и до потолка оставался ещё добрый локоть, но выпрямиться они не решались.
Сидящий напротив человек, казалось, не заметил перемены настроения собравшихся и продолжал разглядывать пять шестёрок на костях, лежащих на столе. Наконец он поднял голову и обвёл взглядом пританцовывающие язычки свечей, расставленных по углам стола.
Стол помнил множество подобных споров. На его потемневшей от количества пролитых жидкостей крышке сохранились десятки царапин. Если присмотреться, можно было различить и несколько совсем свежих, не успевших слиться с остальными.
Помимо стола и пяти стульев в комнате не держали другой мебели. Её и комнатой назвать сложно - деревянная коробка без окон три шага в ширину и пять в длину. В изменчивом свете свечей она выглядела довольно чистой, хотя большая часть досок ссохлась и с потолка сыпалась труха. Из комнаты вела единственная дверь, позади сидящего человека. Выглядела она весьма крепкой, её явно поставили недавно.
- Не удивительно, что у тебя всё так удачно складывается, - вновь заговорил обвинитель, ободрённый молчанием сидящего. - Но я тебя раскусил! Мы разоблачим тебя, и все узнают, кому они доверяли и перед кем склонили голову. Ты слышишь меня, Нерал!?
Человек, названный Нералом, оторвал взгляд от пляшущих на стенах теней и посмотрел на своего обвинителя, словно только сейчас его заметил. Пламя высветило широкие скулы, орлиный крючковатый нос и гладко выбритый, выступающий вперёд подбородок. Под равнодушным взглядом голубых, почти синих глаз, глядящих из-под нахмуренных бровей, обвинитель вздрогнул. Но, понимая, что отступать поздно, обогнул своих товарищей и двинулся к Нералу. По дороге его колено встретилось со стулом, вызвав поток сдавленных ругательств, за которыми последовал глухой стук о пол.
- Тебе удалось подмять под себя почти весь город, но как только остальные узнают каким образом, они обратятся против тебя, и тогда тебе конец!
- Римол, неужели тебе настолько дорога твоя развалина, которую ты продолжаешь почему-то именовать кабаком?
При первых же словах, сказанных звучным спокойным голосом, вздрогнули все. Нерал обвёл безразличным взглядом стоящих перед ним людей. Троица по другую сторону стола старательно прятала глаза. Римол принял вызов, но выдержал лишь несколько мгновений, после чего принялся изучать свои высокие, изрядно поношенные сапоги. Человека за столом боялись и ненавидели. Даже численное преимущество не помогало заглушить страх.
- Вы сами пришли ко мне в надежде получить хоть что-то за свои жалкие кабаки, которые давно себя не окупают. Сами предложили сделку. А теперь угрожаете мне? На моей территории!?
Римол попятился, но сделав два шага, упёрся в стенку. Он разом покрылся холодным потом. Рука с зажатым кинжалом предательски задрожала.