Удар достиг цели, как с горькой усмешкой отметила блондинка -взгляд мужа стал цепким и неприятным.
-Странный вопрос, -отозвался Глеб после минутного молчания, сказавшего Лизе гораздо больше, чем сотни слов. -Почему я должен выбирать между своей женой и подстилкой Андрея Рахло, не объяснишь?
Лиза нервозно повела плечами, отступая на несколько шагов и ощущая взгляд Бейбарсова, который буквально приклеился к ее коже, заставляя от локтей и выше покрываться противными мурашками.
-Ты назвал меня чужим именем и отказался отвечать на вопрос, касающийся твоей неприязни к Андрею Рахло, -казалось бы безмятежно отозвалась она, внутренне будучи напряжена, как готовая сорваться в полет арбалетная стрела. -Мне уже тогда стоило догадаться, Глеб. Но я была самовлюбленной идиоткой и не смогла вовремя сложить два и два. А теперь сложила и поняла, что камнем преткновения между мужчинами в большинстве случаев служат отнюдь не деньги. Ты о своем прошлом не особенно распространяешься, но кое -что о Рахло я узнать сумела, в частности то, что вы оба из одного города и вращались в одних кругах. Следовательно, вполне могли влюбиться в одну и ту же девушку, что, полагаю, и случилось в действительности. Вот только тебе не повезло, и ценный приз получил Рахло.
Блондинка нервным движением скрестила на груди руки и перевела взгляд в сторону окна, пытаясь сосредоточиться на своем размытом отражении в отмытом до практически невидимого состояния стекле.
-В принципе, ты недалека от истины, -спокойно признал Бейбарсов, беря жену за плечи и разворачивая к себе лицом, впечатываясь ей в глаза требовательным взором. -Но какое это сейчас имеет значение? Прошло больше десяти лет.
-То есть, новость о том, что Мелисса при смерти, для тебя ровным счетом ничего не значит? -Лиза приоткрыла рот, проводя кончиком языка по верхней линии зубов, но жест заигрывания был скорее отвлекающим маневром, чем необходимостью. На самом деле королева «Серебряной кобры» жадно ловила эмоции мужа, которые в кои -то веки появились на его обыкновенно бесстрастном лице.
К чести Глеба, он не стал хватать жену за руки, вытряхивая из нее информацию, или повышать голос, требуя подробностей -он просто смотрел, но в его глазах было нечто такое, что блондинка поспешно зрительный контакт прекратила, понимая, что задыхается.
-Какой реакции ты от меня ждешь? -севшим голосом уточнил Бейбарсов. -Зачем ты вообще все это говоришь?
-Потому что нам надо об этом поговорить, -ощущая себя так, словно действительно была в чем -то виновата, сдавленно отозвалась блондинка. -Ты сам не свой с того дня, когда мы вернулись в N -ск! Тебя что -то грызет, я же вижу! Но ты не станешь грузить меня своими проблемами, делая вид, что никаких проблем и нет! Знаешь, это бесит, Бейбарсов! Я твоя жена, в конце концов, так какого черта я должна буквально клещами все из тебя вытягивать?! -под конец девушка почти орала, поддавшись таки эмоциям, закипающим внутри. -Ты настолько идеален по отношению ко мне, что я хочу тебя убить! Я не девочка -ромашка, я выдержу любую правду и перегрызу глотку тому, кто посмеет в этом усомниться! Хватит быть таким благородным, я этого не заслуживаю! Мы же не любим друг друга и никогда не любили, так какого черта столько лжи?! Свадьба эта, Италия, ну неужели ты не устал дарить свое тепло и заботу той, кому они не нужны?!
Дыхание закончилось и девушка замолчала, ощущая, как руки буквально трясутся. Эйфория злости прошла так же быстро, как и появилась, а ей на смену пришла растерянность -блондинка не собиралась быть настолько откровенной, буквально заваливая мужа обвинениями, и теперь не знала, как сгладить слова, сорвавшиеся сами собой.
-О боже, Глеб, я не… Прости, я не должна была… -горло перехватило спазмом, едва девушка взглянула мужу в глаза, в которых было столько всего, что легче было вслепую выбраться из лабиринта Минотавра, чем разобраться в том, что она видела в этих усталых, понимающих зрачках. -Ты замечательный. Ты самое лучшее, что только могло со мной случиться. И ты совершенно ни в чем не виноват. Я не имела права обвинять тебя в том, к чему ты не имеешь отношения.
-Да заткнись уже, -выдохнул Бейбарсов, притягивая жену к себе до такой степени, что она начала всерьез опасаться за целостность своих костей. -Ты права. До каждой буквы, до каждого слова. Я не могу сказать, что я люблю тебя, но ты стала важной частью моей жизни и не было дня, когда я бы жалел о том, что моя жена именно ты. Ты прекрасно справилась с этой ролью и я буду всегда тебе благодарен за то, что ты все это время была рядом. Серьезно, Лиза, ты заслуживаешь быть счастливой. И если это значит, что нам пора каждому идти своей дорогой, то… -он не договорил, внимательно вглядываясь в глаза блондинки, уже затуманенные слезами, и хватку ослабил, касаясь губами лба жены.
-Ты мне нужен, Глеб. Но Мелиссе ты необходим. Чувствуешь разницу? -смаргивая слезы, прошептала королева «Серебряной кобры». -У нее осталось мало времени, так что советую тебе поторопиться с покупкой билета. А о разных дорогах поговорим, когда ты вернешься. Если, разумеется, у тебя еще будет желание возвращаться… ко мне, -толкнув мужа в грудь, она высвободилась из его рук и торопливо, не оглядываясь, направилась вглубь ресторана, ощущая, что глаза застилает слезами, и не в силах накатившую истерику подавить. Словно вдруг внутри что -то сломалось, отвечающее за эмоции, и их вдруг внезапно стало слишком много. Больше, чем она, признанная королева гадюшника, могла себе позволить.
Сочи, отель “Хаятт Ридженси”
В ее организме, кажется, болело все, что только могло болеть, и Анна, застонав, постаралась вновь вернуться в черную дыру, где не было ни ощущения собственного тела, ни ощущения собственной беспомощности, но тщетно -медикаментозный дурман отступил, оставляя брюнетку один на один с реальностью.
Дышать было больно и Анна машинально дотронулась до шеи, тут же едва ли не вскрикнув, когда пробившийся судорожный кашель принес спастический приступ.
-Твою ж мать, -прохрипела Морозова, с трудом вставая с широкой кровати, на которой, видимо, и провела неопределенное количество времени, и буквально доползая до зеркального трюмо, которое с трех ракурсов отразило совсем уж паршивую картину, которая не доставила девушке ни малейшего удовольствия. Кажется, она выглядела даже привлекательнее тогда, когда ее достали из взорвавшейся машины.
Лицо, обрамленное темными спутанными волосами, было бледнее горного снега. Глаза, запавшие и обведенные темными кругами, болезненно блестели. Губы потресканы, на нижней виднелась заметная ссадина, которая тут же отозвалась болью, стоило коснуться ее языком.
Шея… Охнув, Анна подалась вперед, отчаянно вглядываясь в свое отражение. Нежная кожа горла была покрыта синяками, каждый из которых как будто пульсировал со своей болевой амплитудой.
Халат, в который она была замотана, полетел на пол и хозяйка «Серебряной кобры» получила возможность лицезреть свое тело, тоже украшенное ссадинами и синяками, словно она побывала в эпицентре смерча и лишь чудом осталась в живых.
Послав своему отражению кривую улыбку, больше похожую на оскал, Морозова, не смущаясь собственной наготы, прошествовала к окну, выглянула наружу и поняла, что находится отнюдь не в «Пантере» -по крайней мере, из окон ее нового клуба не открывался вид на Сочи, причем с высоты этажа этак двенадцатого. Нет, вокруг «Пантеры» были только горы и море, а значит, она находится за периметром своего клуба, и совершенно не помнит, каким образом оказалась, кажется, в отеле.
«А не все ли равно?» -пришла здравая мысль и брюнетка, уверенно чувствующая себя в любой обстановке, отправилась в душ. Какой бы неприглядной не оказалась в итоге реальность, плохие новости Морозова предпочитала встречать, будучи одета в чистые шмотки и как минимум со свежим маникюром.
К моменту, когда порог пентхауса переступил усталый Игнат, брюнетка уже смогла более -менее вернуться в норму. Тональная пудра надежно скрыла неприглядные отметины, яркий, не смотря на дневное время, макияж придавал уверенности, а удлиненная кашемировая туника и черные непрозрачные колготки надежно скрыли все то, с чем не справилась косметика. Волосы Анна стянула в высокий хвост на затылке, и, постукивая по полу высоким каблуком закрытого кожаного ботильона, как раз докрашивала красным лаком ногти на правой руке.