-Мои интересы?! -она издевательски усмехнулась, смотря на него глазами с уменьшившимися пантерьими зрачками. -Да с каких пор тебя волнует что -то -кто -то! -кроме собственной шкуры?! Хватит этих долбанных игр! Я не Таня, я тебя насквозь вижу! Я сумела Стифу глотку перегрызть -уверен, что с тобой не справлюсь?! Щенок!
Лицо Рахло на какой -то момент потемнело и где -то внутри шевельнулась опаска, но Морозова лишь фыркнула -не пора ли напомнить собеседнику, и самой себе в частности, кто кем является в этой жизни? Денег у нее не меньше, власти и возможностей тоже -так какого черта она позволила себе оказаться в этом псевдо -пафосном клубе, который не представляет для нее ни малейшего интереса?
-Не понимаю, о чем ты, -Рахло приблизился настолько, что Анна непроизвольно отступила на шаг назад, впечатываясь спиной в дверную поверхность. В последнее время он взял дурную привычку своим телом загонять ее практически в угол, и происходило это всегда в самый неподходящий момент.
Игнат никогда не позволял себе настолько сильно вторгаться в ее личное пространство, а владельца «Скорпиона» понятия «личное» и «частное» кажется не волновали совершенно.
Сердце колотилось, словно обезумевшее, да и взгляд, вероятно, служил явственным отражением внутреннего хаоса. Непроизвольно втянув носом воздух, девушка ощутила, что от аромата его дорогой туалетной воды у нее все органы восприятия словно ощетинились, выбивая хозяйку из и без того пошатнувшегося душевного равновесия.
-Сделай доброе дело, -Рахло уперся руками в дверь по обе стороны от ее головы, заставляя нервно сглатывать и слепо нашаривать скользкую дверную ручку дрожащими пальцами. -Не повышай на меня голос.
«А мальчик -то вырос, -с удивившей ее саму отчетливостью поняла Анна. -И не просто вырос -а вошел в такую силу, что будь жив Стиф, то поостерегся бы иметь его своим врагом, и трон Рахло -младшему отдал бы без боя…»
Избегая дольше необходимого смотреть в его глаза, девушка взгляд опустила, вычленяя странной формы крест на серебряной цепочке, охватывающей загорелую мужскую шею.
«Кельтский? Или мальтийский?» -попыталась понять брюнетка, уверенная лишь в одном -украшение было ни разу не православным. Забывшись, она протянула руку и дотронулась до кулона, ощутив холодными пальцами тепло мужского тела, которое впитала в себя подвеска.
Словно обжегшись, Анна торопливо отдернулась, словно устыдившись того, что осмелилась вот так нарушить негласное, данное самой себе обещание держаться от Андрея Рахло на максимально возможном расстоянии.
-Поехали уже, -севшим голосом пробормотала она.
Все шло не так. Все с самого начала шло не так. И Анна не понимала, в каком именно месте она допустила ту самую роковую ошибку. Когда решила расставить старые точки и отгрохать в Сочи клуб? Когда отправила сюда Таню? Когда состряпала фальшивый компромат? Или все началось заведомо раньше, когда она спустила на тормозах случай с некачественной взрывчаткой и позволила Рахло покинуть пределы N -ска?
-Не торопись. Никуда твоя Таня не денется, -владелец «Скорпиона» провел кончиками пальцев по ее застывшему лицу, мягко обхватил ладонью затылок и, не давая Анне опомниться, притянул девушку к своим губам.
Морозова дернулась, словно ее насквозь прошибло электрическим разрядом -и отнюдь не от удовольствия. Целоваться с Андреем Рахло она не собиралась и даже мысли не допускала о том, что это может когда -либо случится. Вот только сейчас конкретно от нее не зависело ничего, и сколько бы она ни сжимала губы толку от этого не было -хотя бы потому, что ему не требовалось ее участие. Рахло просто нравилось то, что при всем желании Анна не может оказать ему сколько -нибудь серьезного сопротивления, поэтому он неторопливо изучал ее губы, ласкал их языком и слегка прикусывал, заставляя раздвинуться, покориться и дать ему возможность углубить этот недопоцелуй.
Держа ее за шею, Рахло притиснул девушку к двери, окончательно ломая все попытки сопротивления и практически заставляя задыхаться. Клатч выпал из безвольных пальцев, но вряд ли Морозова, поглощенная борьбой с внутренними демонами, вообще обратила на это внимание.
Когда его язык вторгся в ее рот, Анна лишь слабо трепыхнулась -на большее не было сил. В конце концов, когда ее в последний раз целовали именно так -напористо, властно, почти больно? Никогда. Не потому, что не было желающих, а потому, что прикасаться к Анне Морозовой без ее согласия всегда считалось синонимом самоубийства.
Но Андрей Рахло либо начисто был лишен инстинкта самосохранения, либо был уверен в собственной безнаказанности, потому что действовал уверенно, напористо и начисто ломал все попытки к неподчинению. Достаточно было только сжать пальцы на ее и без того пострадавшей шее, чтобы Анна покорилась -через силу, через боль и ненависть, но, черт возьми, покорилась. Она по -прежнему не отвечала его губам, но и не сопротивлялась, давая ему полную свободу действий, которые, он был уверен, находят отклик в ее теле.
-Умница, -покровительственно сообщил Рахло ей на ухо, быстрыми поцелуями проходясь вдоль линии скул, заставляя отчаянно втягивать носом воздух и непроизвольно облизывать пересохшие губы, уже почти лишенные яркой помады.
-Пусти… меня… -едва слышно выдохнула Анна.
Просьба -мольба? -эффекта не возымела. Быть может, Рахло ее даже не услышал, зарываясь пальцами в ее волосы и заставляя запрокидывать голову. Молния на блузке предательски ослабла, давая доступ к изувеченной синяками шее. Теми синяками, которые оставили на коже горла пальцы его собственной сестры.
Его губы властно, причиняя боль, прошлись по отметинам, заставляя девушку вздрагивать и сжимать зубы, подавляя вскрик. Язык толкнулся в ямку между ключицами, словно пробуя на вкус учащенную пульсацию, и Анна, сама себя проклиная, потянулась ближе, дрожащими ладонями проводя по напряженной мужской спине.
В конце концов, если ей суждено упасть в эту пропасть, так стоит ли сопротивляться? Падение неизбежно и оттягивать его до бесконечности все равно не получится.
Между ними не было любви или ненависти в общепринятом смысле. Тому, что происходило сейчас, названия не было, но если бы существовал синоним, то «безумие» являлось бы самым подходящим вариантом.
В груди что -то сжалось, причиняя боль. Анна задохнулась, не понимая, откуда взялось это ощущение. Никогда раньше ей не было настолько… плохо? Словно клеймо, оставленное внутри и давно остывшее, внезапно раскалилось, вызывая слезы на глазах и ломая все стены, которые она возвела внутри себя с того самого момента, когда впервые взяла в руки пистолет.
Рахло понял, что что -то не так. Перестал терзать ее шею, вгляделся в лицо и большим пальцем стер стылую мокрую дорожку, тянущуюся вниз по коже.
-Тебе настолько противно? -он серьезно заглянул ей в глаза, которые зло и отчаянно блестели.
-Нет. Мне… нормально, -с трудом отозвалась брюнетка. Подалась вперед, уткнулась лицом ему в шею и застыла, совершенно не задумываясь о том, как это выглядит со стороны и не свидетельствует ли о ее окончательной капитуляции.
-Я вижу, как тебе нормально, -с непонятной злостью отозвался владелец «Скорпиона». -Ванна там. Жду в машине, -буквально оттолкнув ее в сторону, он покинул кабинет, едва ли не грохнув дверью.
Анна растерянно посмотрела ему вслед, дрожащими руками держась за шею, которая продолжала болезненно пульсировать.
До комфортабельной ванной комнаты хозяйка «Серебряной кобры» добралась на предательски негнущихся ногах, вцепилась в край раковины из черного мрамора и некоторое время просто дышала, словно заново привыкая к кислороду.
Отражение не порадовало -взгляд был затравленным, помада с губ почти исчезла, волосы почти растрепались, а на скулах рдеют пятна нервного румянца. И руки трясутся до такой степени, что даже тюбик с консилером вытащить не удается без риска вообще выронить все содержимое косметички на пол.
Приспустив и без того почти расстегнутую блузку, Морозова убедилась в неприглядной реальности и невесело усмехнулась. Когда в последний раз у нее были засосы? И не вспомнить. Кажется, семейка Рахло обзавелась целью изуродовать ее шею, не иначе.