Вселившись сюда, он ни на что не рассчитывал. У него только что закончился один из худших периодов жизни, и Д'Агоста поставил себе за правило планировать не дальше, чем на день вперед. К тому же он находился в ожидании неприятного развода, и новая романтическая связь не слишком его вдохновляла. Однако все оказалось намного лучше, чем он мог рассчитывать. Лаура Хейворд была больше, чем подруга или любовница, – она оказалась родственной душой. Поначалу он думал, что совместная работа и ее более высокое звание станут для него проблемой. Вышло по-другому: их объединило общее дело, возможность помогать друг другу, обсуждать текущие дела, не беспокоясь о конфиденциальности и недомолвках.
– Есть новости о Хулигане? – крикнула Лаура из гостиной.
Нью-йоркская полиция прозвала Хулиганом преступника, который в последнее время крал из банкоматов деньги, пользуясь поддельной кредитной картой. Совершив кражу, он каждый раз спускал перед видеокамерой штаны. Большинство инцидентов произошло на участке Д'Агосты.
– Вчера вроде объявился очевидец.
– Очевидец чего? – задала уточняющий вопрос Лаура.
– Лица, конечно.
Д'Агоста встряхнул кастрюлю с пастой и отрегулировал огонь. Осмотрел плиту, убедился, что температура та, что требуется. Затем оглядел рабочий стол с беспорядочно набросанными продуктами. Мысленно проверил: колбаса – есть; фрикадельки – есть, рикотта, пармезан, моццарелла, фьордилатте[6]. Все на месте. «Похоже, я все-таки справился... Черт! Пармезан-то не натер».
Открыл ящик, судорожно в нем зашарил. И в этот момент услышал, как в дверь позвонили.
Может, показалось? У Лауры не так много визитеров, а он-то уж точно никого не ждет. Особенно так поздно. Может, посыльный из вьетнамского ресторана позвонил не в ту дверь.
Рука отыскала терку. Он поставил ее на стол, взял кусок пармезана. Выбрал сторону с самыми мелкими ячейками, начал тереть.
– Винни! – сказала Лаура. – Выйди, пожалуйста.
Д'Агоста помедлил лишь секунду. Что-то в ее голосе заставило его оставить свое занятие и выйти из кухни.
Она стояла на пороге, разговаривая с незнакомцем. Лицо мужчины оставалось в тени, а одет он был в дорогое пальто полувоенного покроя. Что-то в нем было знакомое.
И тут мужчина вышел из тени. У Д'Агосты перехватило дыхание.
– Вы! – сказал он.
Мужчина кивнул.
– А вы – Винсент Д'Агоста.
Лаура оглянулась на него. Кто это? – спрашивали ее глаза.
Д'Агоста не сразу пришел в себя.
– Лаура, – сказал он, – познакомься, это – Проктор, шофер агента Пендергаста.
Глаза ее удивленно раскрылись.
Проктор поклонился.
– Счастлив познакомиться с вами, мадам.
Она лишь кивнула в ответ.
Проктор обернулся к Д'Агоста.
– Я попросил бы вас, сэр, поехать со мной.
– Куда?
Хотя Д'Агоста уже знал ответ.
– Риверсайд-драйв, 891.
Д'Агоста облизнул пересохшие губы.
– Зачем?
– Там вас кое-кто ждет. Просили приехать.
– Сейчас?
Проктор молча кивнул.
Глава 3
Д'Агоста сидел на заднем сидении «роллс-ройса» («Серебряный венок» 1959-го года выпуска), смотрел в окно невидящим взглядом. Проктор провез его через парк, и теперь большой автомобиль катил по Бродвею. Д'Агоста ерзал на белом кожаном сидении, не в силах унять любопытство и нетерпение. Ему страшно хотелось засыпать Проктора вопросами, но он знал, что шофер не ответит.
Риверсайд-драйв, 891. Дом – один из домов специального агента Алоиза Пендергаста, друга и партнера Д'Агосты во многих необычных делах. Загадочный агент ФБР, которого знал и не знал Д'Агоста... Человек, который, казалось, прожил несколько жизней...
Два месяца назад он видел Пендергаста в последний раз.
Произошло это в Италии, к югу от Флоренции, на крутом склоне горы. Спецагента окружила внизу свора огромных собак и дюжина вооруженных мужчин. Пендергаст пожертвовал собой, чтобы Д'Агоста мог уйти.
И Д'Агоста позволил ему сделать это.
Д'Агоста беспокойно задвигался при этом воспоминании.
– Вас просили приехать, – сказал Проктор.
Возможно ли, что Пендергасту удалось спастись? Это было не впервой. Д'Агоста подавил вспыхнувшую в душе надежду...
Нет, это невозможно. Он же знал, что Пендергаст мертв.
Машина выехала на Риверсайд-драйв. Д'Агоста снова заерзал, глядя на пробегавшие мимо уличные вывески: 125-я стрит, 130-я... Ухоженный район Колумбийского университета быстро сменился старенькими особняками с осыпающимися стенами. Январский холод загнал в помещения вечно болтавшихся здесь бродяг, и улица казалась пустынной в тусклом вечернем свете.