— Устала? — гладит по волосам, чмокая в макушку.
— Угу. Есть немного. Ни о чём не жалею, — пускаю пару слёзок.
— Ну ты чего, малышка? Всё хорошо. Посмотри, какая она чудесная!
— Вижу, — теперь смеюсь. Кажется, гормоны ещё долго будут играть. — Это от счастья.
— Я люблю тебя, Дана.
— А как я тебя люблю, Словецкий.
Эпилог
— Арина, блин, утихомирься! — шыкаю на беспокойную дочь, сидящую в детском автокресле на соседнем сидении.
Словецкий был против, чтобы я сама садилась за руль, когда с дочерью, но я сказала, что как бы буду.
— А па ма ба, — лепечет Аришка, болтая ногами, видимо, мечтая потопать. В свои полтора года она уже чудесно с этим управлялась.
— И ма, и па скоро будет, и ба.
Что-то моей девочке не нравится, и она начинает плакать. С тяжёлым вздохом паркуюсь в первом возможном месте.
— Ну что, что такое? Зубки режутся и больно? Сейчас помажу.
Заглядываю в эти шикарные голубые омуты. Она уже сейчас всех сводила с ума ими, боюсь представить, что будет дальше.
Провожу все манипуляции и выхожу вместе с ней, чтобы немного успокоить. Даже не сразу понимаю, где останавливаюсь, но поднимая глаза на огромный цветочный магазин, вздрагиваю. Здесь был магазин родителей. А потом его отняли. Но сейчас здесь снова он. И название, как прежде "Королева". А вместо точек над "Е" просто линия. Я открываю и закрываю рот, ловя воздух. Вижу, что там идёт ремонт. Девочка я не стеснительная, поэтому подхожу, окликая строителей.
— Здравствуйте, парни. А не подскажете, кто хозяин?
— Здравствуйте, красавицы. Наш работодатель. Марк Словецкий.
— Спасибо, — шёпотом выдыхаю я.
Мне необходимо десять минут, чтобы прийти в себя. Даже Аришка притихла, видимо, чувствуя моё состояние. Когда понимаю, что могу адекватно вести машину, направляю её в сторону офиса Марка.
Мы с Ариной здесь бывали неоднократно, поэтому дочь, кажется, узнаёт куда мы идём и радуется.
— Галя, здравствуй! Можно? У него там никого?
— Здравствуйте, Даная Сергеевна. Привет, карапуз, — улыбается Галя, и Аришка дарит ей свою улыбку. — Нет, никого, проходите.
Марк с кем-то говорит по телефону, причём очень резко, но при виде нас быстро сворачивает разговор. Аришка улыбается пуще прежнего, и Марк сразу забирает её.
— Привет, моя хорошая. Привет, моя сладкая, — и этот мужчина только что рычал на кого-то в телефоне. Серьёзный соперник в бизнесе, безжалостный к конкурентам.
Я до сих пор под впечатлением, поэтому молчу. Марк заглядывает в мои глаза, понимая, что что-то не так. Я едва сдерживаю слёзы.
— Что случилось, моя девочка? — спокойно спрашивает, чтобы не пугать Арину.
— Рина истерить начала. Я остановила машину в первом попавшемся месте.
— И что?
— И это был цветочный. Королева.
Вижу осознание в глазах мужа. А в моих снова проступают слёзы.
— Прости. Я хотел закончить, а потом показать, малышка, — отпускает Арину гулять, а меня притягивает за талию максимально близко. Держусь за его плечи. — Боялся, что ты снова скажешь, что я тебя покупаю.
Плачу, уткнувшись в его плечо, пока наша дочь устраивает погром.
— Блин, Дана, прости, я не думал, что это так тебя расстроит. Прости, моя девочка, — гладит и целует меня.
— Не расстроило. Тронуло, Марк. Ты заморочился, то же место, то же название, даже дизайн тот же.
— Я хотел воссоздать. Хотел, чтобы такая память осталась о твоих родителях.
— Раз уж я забрал их дочь себе, — тихо смеётся.
Когда Словецкий спросил возьму ли я его фамилию, я, конечно, согласилась, но очень переживала, что придётся расстаться со своей. Она была мне очень дорога. Понимала, что Словецкий вряд ли поймёт меня.
Но он, как всегда, понял.
— Марк, я люблю тебя, — прижимаюсь ещё крепче. — Спасибо тебе за всё.
— Это тебе спасибо, моя маленькая. Благодаря тебе у меня прекрасная жена, которую я безбожно люблю. И прекрасная хулиганистая дочь. Только сейчас понимаю, что такое жизнь.
— Марк, она исчеркала какие-то бумаги.
Словецкий отрывается от меня.
— Ай, молодец, дочь. Они мне нужны для переговоров, — смеётся вместо злости, беря довольную Аришку на руки. Попутно просит Галю связаться с нужным отделом и подготовить новую копию.
— Ариша, — возмущаюсь я на дочь. — Ну нельзя так!
Дочь смотрит на меня, широко распахнув свои голубые омуты.
— Ей у папы можно всё, — чмокает Марк Арину много раз, щекотя, и она начинает заливисто смеяться.
— У тебя переговоры?