— Дана, что случилось? — тихо спрашивает, глядя совсем не так, как в кабинете.
— Оставь меня, — прошу с закрытыми глазами, из которых стекают слёзы.
— Королёва! — зовут в кабинет, и я хочу войти, но Марк не пускает. — Королёва, вы не одна. Потом намилуетесь!
— Пусти, — шепчу, но Марк заглядывает в глаза с бурей страха.
— Королёва не пойдёт, зовите следующего.
— Подождите, я иду!
— Так, девушка, вы определитесь.
Но Марк бережно берёт меня на руки, унося отсюда.
— Что ты делаешь? Мне нужно к врачу.
— Поедем в платную. Через пять минут уже всё сделают. Где болит?
— Внутри, — честно сообщаю.
Словецкий делает всё очень аккуратно и нежно. Мы заезжаем в платную клинику, где нас уже ждут.
— Рассказывайте, что случилось? — просит седой дяденька в очках.
— С обруча упала на пол. Ногу больно. И головой ударилась.
Я вижу, что Марк с беспокойством слушает каждое моё слово.
Врач проводит осмотр. Я дёргаюсь и едва сдерживаю слёзы.
На рентгене сообщают хорошую и плохую новость.
— Перелома нет, просто растяжение очень сильное. А вот сотрясение есть. Как себя чувствуете?
— В ушах звенит, голова раскалывается.
— Тошнит?
— Есть немного.
— Я выпишу препараты. На ногу холодные компрессы, покой. Воздержитесь от тренировок. А с головой, если вдруг состояние ухудшится, сразу приезжайте.
— Хорошо, спасибо.
Мне рассказывают что и когда пить, но я почти не слышу. Зато шум в ушах слышу отлично.
Марк также бережно уносит меня в машину. По пути заезжает в аптеку, где сам всё покупает. Даже не смотрю в его сторону.
— Отвези меня домой, пожалуйста. Спасибо за помощь.
Словецкий молча выезжает в сторону дома. Своего.
— Марк, я к себе домой хочу.
— Там тоже твой дом.
— Нет, Марк. Это твоя квартира. Я хочу к себе. Мы всё решили, вроде бы.
— Это ты всё решила. Я ничего не решал.
Сдаюсь, молча сидя до дома. Пусть делает, что хочет. Говорить я с ним не собираюсь.
Оказавшись в квартире, меня пробивает на слёзы, когда я вспоминаю наш последний день здесь.
— Чш-ш-ш, — гладит, пока несёт до дивана. — Сейчас всё сделаю.
Несёт таблетки какие-то с водой, и я молча глотаю одну за другой. Задрав джинсы, делает мне компресс, и я откидываюсь на гору подушек полусидя, чтобы не так сильно тошнило. Закрыв глаза, надеюсь, что скоро шум в ушах пройдёт.
— Возьми кофе, — тянет Марк мне кружку. Кофе. Знает, что от него мне легче.
Не спеша пью, прислушиваясь к ощущениям.
— Легче?
Отрицательно киваю, чувствуя, как стекают слёзы.
— Отвези меня ко мне.
Словецкий садится рядом, прижимая к себе. Нежно целует и гладит.
— Нет. Не отдам. Не повезу.
— У тебя раздвоение? Ты сегодня что говорил?
— Что я говорил?
— Марк, если у тебя были мысли отказаться от меня, то они будут возвращаться постоянно.
— У меня не было таких мыслей. Я думал о том, как мне научиться держать себя в руках.
— Здорово, что ты меня предупредил о том, что тебе нужно время. Нет, Марк, серьёзно, если тебе так плохо, то лучше расстаться, пока не стало совсем поздно.
— Заметь, это ты уже в который раз говоришь, Дана. Я всего лишь думал о том, как не вредить тебе.
— Оставив меня в одиночестве, но продолжая следить? Спасибо, у тебя отлично получается, — ехидно говорю.
Хотя какое ехидство, сил не было ни на что, если честно. Я очень переживала за ногу и дальнейшие занятия.
— Дана, прости, — словно дышит мной Марк. — Я не знаю, что мне делать.
— Я тоже не знаю, Марк, что нам делать, — устало выдыхаю. Все мои слова и речи бесполезны.
Предательство Николь настолько въелось ему под кожу, что я ничего не могла с этим сделать.
Мы так и сидим, не двигаясь. В конце концов я говорю:
— Я хочу спать. Давай мы поставим наши отношения на паузу, оба подумаем.
— Нет. Никаких пауз.
— Марк, я три дня сходила с ума, но не беспокоила тебя.
— И о чём ты собралась думать?
Молчу. О чём? Сама не знаю. Я ведь сейчас просто хочу назло сделать, чтобы тоже мучился.
— Можешь меня до утра оставить? Я сейчас эмоционально нестабильна.
— Хорошо, — спокойно соглашается Марк. — Завтра никуда.
— В университет поеду.
— Дана…
— Поеду.
Марк тяжело вздыхает. Уносит меня в комнату на руках. Попросив звать, если что-то будет необходимо или мне станет плохо, спускается вниз. Вижу сквозь перила, что он садится с ноутбуком что-то делать. Красивый. Серьёзный. Почему у нас так? Что за эмоциональные качели? То всё сладко, то вот.