Понимаю, что Лике нет особо смысла передавать мне дела, так как скоро мне в декрет. Конечно, я собиралась работать до самых родов, но всё же это не так долго. Лика просит занять своё место хотя бы ненадолго, чтобы она выдохнула, и я с радостью соглашаюсь. У меня энергии хоть отбавляй.
В один из дней, когда я как раз находилась в школе, изучая бумаги, в кабинет без стука и спроса кто-то входит. Я не сразу отрываюсь от бумаг, но когда перевожу взгляд, понимаю, что это Марк.
Усилием воли заставляю сердце биться ровнее, а лёгкие не забывать дышать.
Мысленно радуюсь, что будучи на шестом месяце беременности я всё же носила платья и каблуки. Вот и сейчас на мне было красивое чёрное платье, подчёркивающее уже очень заметный округлившийся животик. Небрежным пучком я похвастаться не могла, зато макияж с утра не зря делала.
— Здравствуйте, Марк Алексеевич, — и внешне, и внутренне я уже спокойна. Что он мне сделает? А нервничать мне нельзя.
— Дана, — слышу такой родной голос. Только сейчас он надломлен. — Привет.
Так просто. Словно с утра мы завтракали, а сейчас он заехал меня навестить.
Его взгляд устремляется на мой живот, и я понимаю, что он ничего не знал. Он растерян, не знает с чего начать.
— Лика попросила дать ей отдохнуть, поэтому мы не стали тебя дожидаться. Но, как видишь, долго я не смогу работать.
— Ты… От кого ты беременна? — серьёзно?
— Ну как это от кого, — развожу руками. — От тех, с кем тебе изменяла.
— Срок? — отрывисто спрашивает мужчина.
— Шестой месяц, Марк.
— В январе, — быстро производит подсчёт. — Но как? Ты же пила таблетки.
Если он сейчас меня ещё и в том, что я забеременела специально обвинит, я под землю провалюсь.
— Антибиотики ослабляют действие противозачаточных. Я не знала.
Он подходит ближе, а я всё также сижу.
— Дана, я…
— Так вот, — перебиваю, снова говоря о делах. Говорю про какие-то отчёты, занятия, мои предложения.
Словецкий молча слушает. Он почти не изменился. Разве что свет погасили.
— Дана.
Но я продолжаю.
— Дана! Я знаю всё.
— Да, я в курсе. Это здорово, так вот, я предлагаю…
— Не делай вид, что тебе всё равно, — глухо просит он.
Я всё же замолкаю. Смотрю на него изучающе.
— А что ты думал? Что я на шею тебе прыгну? Узнал — молодец. Сейчас мне это уже не интересно. Я всё выслушала тогда, в квартире. А потом посмотрела в квартире у Николь.
— Я не спал с ней. Я был в говно. Сначала не помнил, что к чему. Потом постепенно картинка сложилась. Она специально всё подстроила. Я бы не стал с ней спать ни при каких обстоятельствах. У меня на неё просто не встал бы.
— Спасибо за подробности, но это ничего не меняет, Марк.
— Я виноват перед тобой. Очень виноват, Дана. Я должен был сразу всё перепроверить, но ревность ослепила меня. Когда я узнал, что ты уехала, а Лика всё вернула мне, я задумался. Только тогда. Я идиот, урод, скотина, Дана, но я люблю тебя. Почему… Почему ты не сказала, что беременна раньше? Как ты вообще выступала? Это ведь мой ребёнок. Не ври, что не мой.
— Потому что тур уже был запланирован. И всё прошло хорошо… — встаю, так как чувствую, как мелкая начинает активно пинаться. Тяжело выдыхаю, закрыв глаза. — Кажется, кто-то поздороваться решил, — тихо говорю, чувствуя, как Марк кладёт руку мне на живот. Следует череда пинков изнутри, от чего я даже забываю дышать.
— Так кто у нас? — спрашивет Марк, а я с закрытыми глазами понимаю, что он улыбается.
— Девочка, — сейчас он должен расстроиться, ведь такие мужчины, как он, явно хотят наследника.
Но, когда я открываю глаза, понимаю, что ошиблась. Марк расцветает, широко улыбаясь.
Он боится моей реакции и моих слов.
— Ладно. Я знала, что разговора не избежать. Если захочешь участвовать в воспитании и жизни малышки, пожалуйста. Я препятствовать не буду.
— А если я хочу участвовать в твоей жизни?
— Нет, прости, Марк. Как прежде уже не будет. Я больше не готова мириться с ревностью, заскоками и прочим. Тем более, как показала жизнь, это ничего не приносит.
— Дана, я изменюсь, я обещаю. Я клянусь тебе всем.
— Ты уже обещал. Я была готова на всё ради твоего комфорта. Я даже из клуба согласилась уйти. А ты обвинил меня, ни в чём не разобравшись. Выкинул из своей жизни.
— Даночка, я — скотина. Я не отрицаю, но я не могу без тебя, — он делает шаг, разделяющий нас, и утыкается носом в мои волосы. — Я всё это время медленно подыхаю.
Я не отталкиваю. Вообще не знаю, как реагировать. Это очень странно, когда близкий человек становится чужим. Марк поднимает лицо за подбородок и тянется поцеловать. Я всё также стою, как амёба. Чувствую его губы на своих. Он активно, но нежно перебирает мои, углубляя поцелуй. Сдавшись, отвечаю. Всё, как в первый раз. Марк отлипает лишь тогда, когда воздух заканчивается, а я чувствую, как сильно пинается дочь. Закрываю глаза от боли, а Марк снова кладёт ладонь на живот.