— Что-то случилось?
— Да. Соскучилась по мужу, — мне так нравилось называть его именно так.
— Как себя чувствуешь? — лыбится Словецкий.
— Лучше всех, — смеюсь я. Если честно, я подустала, ведь рожать мне было уже со дня на день. Даже сумка была готовая.
— Устала? Потерпи, малышка. Уже скоро.
— Терплю. Дочь твою. Варваршу!
Вещи мы перевезли к Марку в дом, а в моей квартире пока остались жить Леон с семьёй. Алаев согласился поработать преподавателем в моей школе, а Лика вернулась к обязанностям директора.
А в один из октябрьских вечеров, пока Марка ещё был на работе, а я страдала от скуки, вдруг поняла, что по ногам что-то бежит. Сохраняя спокойствие, я быстро навожу порядок, звоня в больницу своему доктору, которая говорит, чтобы я собиралась и ехала, а затем и Марку.
— Да, любимая? Как у вас дела?
— Всё хорошо, — рыскаю я в поисках новенького спортивного костюма. — У тебя как дела?
— Хорошо, скоро домой буду выезжать. Ты что-то хотела? Или тебе просто скучно? — последнюю неделю я сидела дома, и когда не готовилась к появлению малышки, скучала, доставая Словецкого.
— Я ничего не хотела, — наконец нахожу свой костюм. — А вот твоя дочь, кажется, захотела познакомиться с нами. Короче, меня надо везти в роддом. Ну или я сама могу.
— Дана, — вопит Словецкий. — Ты чего сразу не сказала? Я буду через двадцать минут. Ты как?
— Прекрасно Дана. Собирается ехать мучиться несколько часов к ряду. Будь осторожен, пожалуйста. Спешить некуда, это не так быстро всё происходит, как в фильмах показывают.
— Хорошо. Звони, если что, но я скоро буду.
Паникёр. Надо было родить спокойненько, и всё. Готовлю сумку, проверяю всё ли положила, а потом завариваю себе чай, выискивая в холодильнике торт. А что? Когда я ещё смогу?
Словецкий влетает в квартиру как раз в тот момент, когда я жую наивкуснейший в моей жизни малиновый торт, запивая травяным чаем.
— Ты как?
— Ща чай допью и поедем.
— Дана!
— Что Дана? Не тебе сейчас несколько часов выталкивать из себя варвара! Я должна быть сытая. Да и схватки пока слабые, нормуль, Марк Алексеевич. Тебе, может, тоже чаю? Ты какой-то взвинченный.
— У меня просто жена рожает! Чего уж там волноваться!
— Главное, что не ты!
Я спокойно дожёвываю кусок, показывая какие сумки необходимо взять. До роддома по пробкам едем около сорока минут, и Марк весь на изжоге. Я чувствую, как схватки становятся чуть чаще и сильнее.
— Малышка, скоро приедем, слышишь?
— Всё хорошо, — улыбаюсь, прикрывая глаза.
— Сильно больно?
— Нет.
В роддом Марк норовит меня тащить, но я иду сама. Меня уже встречает доктор.
— Дан, может, я с тобой?
— Нет, Словецкий, мы это уже обсуждали! Дай родить спокойно.
— Я люблю тебя.
— И я тебя.
Меня увозят, проводят осмотр, что-то делают, а я чувствую, как схватки становятся ещё сильнее, но терпимо.
— Давай, как я учила, дышим, — говорит доктор.
Да, я пару раз ходила на курсы.
Я надеялась родить по-быстрому, но к полуночи у меня ничего не получается. Я прилично измотана, а Словецкий весь на нервах за дверью, наяривает мне на телефон.
— Давай, давай, девочка, ещё чуть-чуть, уже немного осталось.
Из уголков глаз текут слёзы от боли, но я упрямо не кричу.
— Решила родиться в красивую дату. Вся в мать, — сквозь боль шиплю.
Прилагаю последние усилия и слышу плач. Выдыхаю и выдыхаюсь.
— Какая малышка, ты посмотри! — показывает мне плачущую дочь врач. И совсем она не варвар, а такая малышка.
Я плачу и смеюсь. Она такая красивая и такая крошечная.
— Рост 52 сантиметра, вес 2,800. Время 01:41. 14 октября.
— Всё по красоте решила сделать, моя хорошая, — смеюсь, понимая, что время и дата одинаковые, зеркальные и красивые.
После всех манипуляций меня переводят в палату. Я рассматриваю Аришку, понимая, что она — копия я. Ко мне пускают Марка. Он очень взволнован, и это так мило.
— Ты как?
— Лучше всех, — смеюсь я тихо. — Просто кто-то решил дожать до красивой даты и времени.
Словецкий аккуратно присаживается рядом, заглядывая.
— Она так похожа на тебя, — тихо шепчет, не отрывая глаз.
— Ты только не обижайся. Я потом тебе ещё сына рожу, он на тебя будет похож.
— Правда? Ещё родишь?
Киваю.
— Я счастлив, Дана. Абсолютно счастлив. Спасибо тебе, — тянется и целует в лоб, а я начинаю плакать от счастья и усталости, возможно, из-за гормонов. Марк тянется и целует в лоб мелкую, которая морщится и открывает глаза.
Я вручаю ему дочь, а сама утыкаюсь в его плечо, держась за его сильную руку.