Скрещенный вид оказался жизнеспособным. Седлоноги давали здоровое потомство. Менялся лишь окрас: от светло-серо-зеленого, до темно-коричневого – почти черного.
Для дворян, для военных, для людей мирных – седлоног стал и признаком достатка, и весьма полезным удобным животным, лишь немного потеснив в быту других верховых тварей.
Это была ночь межсезонья. Мать ушла в закат, а Отец еще долго не собирался появляться. В небе сияли лишь Брат с Сестрой. Всадник уже давно въехал в город, но вокруг тянулись только лачуги. Где-то впереди маячили огоньки цивилизованной жизни. Здесь тоже была жизнь, но другая – без огней. Никто не старался афишировать свое присутствие на улице. Сновали тени, слышалось неразборчивое бормотание в случайных переулках. Мало где горел свет. Седлоног был единственным здесь в это время, и царапание его когтей при ходьбе по деревянной мостовой привлекало внимание.
Впереди нарастал гомон. Приближался постоялый двор – единственное двухэтажное здание в округе. Все окна первого этажа отдавали в прохладную тьму светом и жизнью.
Злачное место. – Подумал всадник и завернул на задний двор. Там, оперевшись на столб крыльца и укутавшись в полотнище, стоя дремал молодой слуга.
– Эй, ты!
Слуга встрепенулся.
– А! Что надо?
– Догадайся...
Он подошел и взял поводья. Всадник спрыгнул.
– Привяжи к стойлу и покорми его. Воды и зерна с мясом сколько съест.
– Да, сейчас... – Зевнул паренек.
Она сняла капюшон. Всегда проще надавить на человека, когда не скрываешься в тени, есть прямой зрительный контакт, и у оппонента будет возможность убедиться в серьезности твоих намерений.
– Слушай, если ты чего-то не понял и сделаешь что-то не так, я отрежу тебе все пальцы на руке и заставлю их съесть.
Она уже собралась показать кинжал, которым проделает первую часть обещанного, но парень лишь взглянув на ее лицо в оконном свете кабака, мгновенно переменился.
– И...и...извините меня! Простите. Я не знал. Я не...
Странная реакция. – Заметила она. – Та, которая нужна, но ее никогда нет. По крайней мере, пока не пнешь или не поцарапаешь. А этот... он вообще услышал про пальцы?
– Только не говорите ему.
– ... хорошо. Мне нужна койка, чтоб я одна была в комнате и на ключ.
– А? К Лезву не пойдете?
Это еще кто? – Она сгрузила сумки с седлонога, повесила себе на плечи. Слуга тут же неуклюже схватил одну и взвалил на себя.
– Потом. Сначала место и еда. Сколько до утра стоить будет?
– До утра? Я думаю, если надо что, вам... Лезва скажет...
Они пошли внутрь. Парень открыл дверь – оттуда разом повалили шум, свет, тепло, запахи. Они вошли в кабак, внутри шумело с двадцать человек. Слева от входа была лестница, куда парень тут же и потащился.
Она привыкла, что в подобных местах все сразу же обращают на нее внимание. Что если с самого начала посмотреть с вызовом в глаза каждому, кто уставится на нее, дальше будет проще. Но сейчас взгляды были, но недолгие и неловкие. Все отводили тут же глаза, а те, что все-таки смотрели, делали это без всякого вызова. Даже ровный гомон и возгласы нисколько не приутихли.
Слегка разочарованная, она пошла вверх по лестнице за слугой, который уже успел раздобыть зажженную масляную лампу.
На втором этаже был узкий коридор со скрипящими полами, грязными стенами и небольшими дверками. Парень открыл ключом одну из них и пропустил ее. Она пригнулась и протиснулась внутрь. На полу лежала тростниковая циновка и шерстяное полотно для сна. Сама комната в длину оказалась чуть больше четырех шагов, в ширину – не больше двух. Новая постоялица могла вытянуть руки вверх и упереться ладонями в потолок. На противоположной от входа стене неверный огонек лампы очертил маленькое окошко со ставнем-дверкой.
Она сгрузила торбу у окна, где кончалось спальное место, отвязала узел и открыла ставню. Окно выходило на задний двор: там уже склонился Светлотрав, готовый отойти ко сну.
Удобно. – Заметила она. – Если седлонога попытаются угнать, он подаст голос. Его можно услышать и посмотреть, что происходит, не выбегая наружу.
– Сойдет.
Слуга сгрузил оставшуюся поклажу у входа.
– Вам еды сюда принести или вы спуститесь вниз?
– Сюда...
Она бесцеремонно уселась на шерсть, выставив ноги вперед.
– Нет, знаешь что... давай мне внизу накрой.
– Хорошо.
Он отдал ключ и закрыл дверь. В комнате стало темно – только тусклый свет от Брата и Сестры из окошка.