Почувствовав озноб, словно от внезапного сквозняка, Малин оглянулась. Все было по-прежнему: стенды с набранными крупным шрифтом текстами, повествовавшими о людях в высоких шляпах, чьи портреты висели тут же; рассохшиеся кусочки дерева, которые были когда-то фрагментами скульптур… У нее за спиной не было никаких дверей, откуда мог подуть ветер.
Нижний ряд, на который показывал второй воин-европеец, казался более ветхим, чем остальные. Все фигуры здесь были повреждены, а у некоторых одежда и даже сами позы лишь угадывались. И было в них что-то такое, что совсем не соответствовало всей парадной претенциозности “Васы” — то ли эта потрепанность, то ли уныло опущенные головы статуй. Если воины на верхних ярусах флагмана выглядели отправляющимися в поход, то эти были солдатами, вернувшимися из похода, в котором им пришлось перенести немало лишений. Малин пыталась представить себе, были ли они усталыми победителями или разочарованными побежденными. Ей казалось, что в их облике скрывается что-то очень важное, и ей обязательно нужно это понять…
Она вгляделась в мужскую фигуру, которая утратила большую часть своей экипировки, так что стало невозможно определить, к какой эпохе она относится. На глазах мужчины была повязка, придававшая всему облику странно-отрешенное выражение. Удивительно, но в руках статуи сохранились тонкий лук и изящная стрела. Судя по позе скульптуры, тетива лука была натянута, невидящий мужчина вот-вот должен был выстрелить… Но куда же он попадет?
Малин проследила направление — стрелок целился в фигуру, стоявшую в полуметре от него и вырезанную из более светлого дерева. Казалось, что этот обреченный случайно очутился на корме военного корабля. Кто же он? — подумала Малин. В руке у фигуры был цилиндрический предмет, напоминавший свиток, а на голове — легкомысленный венок. Мягкие складки длинной одежды явно не подходили для боя, а лицо мужчины выражало ту же грусть, что и вся фигура его будущего убийцы.
Малин не слишком разбиралась в скульптуре, но она ясно понимала, что перед нею было что-то уникальное, не похожее на все те статуи, которые она видела раньше. Про эти фигуры можно было сказать, что они кажутся живыми, но не из-за человеческих поз или, тем более, человеческих пропорций. И не потому, что, находясь в тени корабля, они заставляли зрителя многое домысливать. Дело в том, что живыми девушке показались сами куски дерева, со всеми их неровностями и неправильностями… Неподвижность фигур ничуть не противоречила странной жизни дерева, из которого они были вырезаны неизвестным мастером.
Что символизировали эти две странные фигуры среди величественных императоров, львов и римских воинов? Кто был вырезавший их мастер? Может быть, ему неведомым образом открылось, что трехмачтовый исполин не успеет отойти от родных берегов и, унеся под воду полсотни человеческих жизней, на триста лет найдет себе пристанище на дне залива?
Поразительнее всего было то, что в полумраке, окружавшем нижнюю часть кормы, тоска и обреченность, начертанные на лицах обеих статуй, не просто угадывались — они были абсолютно явственны. Как будто дерево фосфоресцировало, высвечивая из темноты самые важные черты. На минуту девушке представилось, как эти светящиеся контуры по ночам вырисовывались на поверхности воды и рыбаки пугались их, недобрым словом поминая нечистую силу. Рассказывали, что еще несколько десятилетий после своей гибели “Васа” был виден под водой и несколько смельчаков в конце семнадцатого века совершили успешную экспедицию на корабль, сняв с него большие чугунные пушки. Потом статуи стали светиться, указывая дорогу к затонувшему судну, но уже никто не откликался на их призыв.
Малин совершила усилие, останавливая собственные фантазии. Не слишком ли много мистики для одного дня: беззвучный балет, теперь корабль?.. Похоже, его резные украшения слишком пришпорили ее неуемное воображение. Этак скоро она перестанет отличать собственный вымысел от реальности и окажется в клинике для умалишенных!..
Временами девушке приходило в голову, что кто-то может считать ее богатое воображение не совсем нормальным. Она не решалась рассказывать обо всем, что придумывала, даже Бьорну. Однажды, услышав от Малин, что она видит, как все было сто лет назад в маленьком квартале близ гавани, он уже советовал ей проконсультироваться у хорошего “специалиста”…