Тонкая девушка с копной длинных черных волос стояла на набережной Страндвегена — там, где гранитные камни обрываются в воду. Казалось, она балансирует на краю, ожидая порыва ветра, который отнес бы ее в какую-нибудь сторону — либо вперед, в мутные зеленоватые воды Нибровикена, либо назад, в серую пустыню асфальта. И в самом деле, вскоре ветер подул девушке в лицо, и она развернулась, послушная его повелениям, и побежала вдоль воды.
Тот же самый порыв, что сорвал ее с места, вызвал вздох облегчения у пожилой четы, наблюдавшей за происходящим.
— Наверное, что-то случилось… — вполголоса сказал старик своей спутнице.
— Бедное дитя, — покачала та в ответ головой, машинально поправляя прическу, хотя ветер нисколько не растрепал ее.
Малин и не ведала, что за ее метаниями по набережной кто-то наблюдает. Сейчас она вообще ничего вокруг не замечала. Ее движения были такими нервными и стремительными, что она вспугнула большую голубиную стаю, лениво собравшуюся у воды. Птицы взметнулись в небо плотной тучей. Несколько мгновений Малин стояла, зажмурившись, и это немного успокоило и даже рассмешило ее. “Ну вот, я уже и голубей гоняю…” Она примерила на себя облик десятилетнего мальчишки, гоняющего голубей: сначала прошлась вразвалочку, не заботясь о впечатлении, которое производила на прохожих на бульваре и продавцов в ларьках, потом попыталась залихватски свистнуть, но помешало отсутствие опыта. Зато истерика отступила, а пришедшее ей на смену состояние веселой злости тяготило гораздо меньше.
Сегодняшняя обида была большим, но далеко не первым в ее жизни разочарованием. Двадцать три года, а горечи накопилось лет на тридцать вперед — так она думала, когда очередной раз накатывала волна тоски. Малин не смогла бы объяснить, в чем тут дело: в сущности, у нее было не больше причин становиться трагической фигурой, чем у других людей, — просто ей нелегко было забывать то, что для большинства проходило безболезненно, не оставляя в памяти никаких следов. Может, именно поэтому, из-за ее неумения воспринимать все легко и естественно, многие женщины отзывались о ней с неприязнью, как о заносчивой гордячке, а мужчины… Их она привлекала, но лишь до той поры, пока они не становились свидетелями странных перепадов ее настроения — а уж тут большинство предпочитало ретироваться.
Малин часто злилась на себя — ну почему, почему она обязательно должна быть так неудобна окружающим?.. А потом задумывалась: может быть, дело не только в ней самой, а в чем-то, существующем помимо нее? Ей казалось, что какая-то истина, известная всем и каждому, упорно ей не дается.
Она брела, глядя на голубей, живым ковром покрывавших и набережную, и бульвар рядом. Голуби всегда нравились ей своей наивной важностью и доверчивостью. А еще — было одно воспоминание, такое дорогое для нее… Каждый раз, глядя на голубиную стаю, она могла точно восстановить все, что происходило тогда…
В кармане у Малин часто оказывался пакетик с кормом для голубей. И сейчас, отвлекаясь от грустных мыслей, она машинально начала кормить их. Сначала бросала кусочки хлеба себе под ноги, а потом, когда голуби обступили ее почти вплотную, раскрошила кусок и, присев на корточки, осторожно протянула им угощение на ладони. Избалованные вниманием голуби отнеслись к этому с опаской. Но Малин ждала, зная, что в конце концов они не устоят перед соблазном. Уже через несколько минут терпение победило недоверие, и самый отчаянный молодой голубь вспорхнул к ней на ладонь. Подхватив лакомство и пощекотав ладонь коготками в знак благодарности, он уступил место следующему смельчаку.
Кормить птиц Малин могла часами. Она растягивала удовольствие, выдавая маленьким обжорам по нескольку крошек за раз. Занятие успокаивало, как восточная медитация, и завораживало, погружая в воспоминания.
Это было два года назад. Они с Кристин сидели за столиком уличного кафе на площади Густава Адольфа и наблюдали, как дети кормят голубей. Самые маленькие дожидались, когда птица сядет им на ладонь, но прикосновение сухих коготков действовало на них, как электрический разряд: дети с хохотом вскакивали на ноги и, распугивая голубей вокруг, начинали бегать, крича и размахивая руками от восторга. Когда же эмоции отпускали, все повторялось сначала. Малин и Кристин веселились от души, глядя на это бесплатное шоу.